– Хотелось бы разделять твою уверенность. Идем, мне пора ехать.

Поднявшись из подземелья, Феликс не стал задерживаться в доме и сразу пошел во двор. Василий догнал его уже у калитки.

– Так это… – тяжело дыша, произнес он, заглядывая гостю в лицо, – ты зачем приезжал-то, Феликс? По какой такой надобности?

Феликс посмотрел на него пустыми глазами и ответил:

– Соскучился, Вася. Дай, думаю, заеду.

Отвернувшись, он пошел к машине, а вслед ему неслось:

– Так куда так быстро! Давай хоть посидим, чаю там или курицу попьем, поговорим!

Но Феликс не обернулся.

Выехав из Дрезны, он позвонил в офис. Трубку поднял Никанор Потапович:

– Агентство «ЭФ» слушаит! – важно ответил секретарь.

– Это я, – сказал директор, – еду к вам. Все в порядке, ничего не произошло?

– Следим за порядком-то, усе тишайше, – доложил Никанор. – Пилюльку какую-то лейтенантик тебе доставил, а более никаких событий.

– Пилюлька это хорошо. Готовься разнюхивать.

– Готовы усехда!

Вдоль дороги проносились березовые рощи, постепенно превращаясь в хвойные леса. Глянцевое синее небо слепило безудержной яркостью апрельской. Феликс приоткрыл окно и в салон ворвался такой же ослепительно яркий весенний воздух вместе с птичьими концертами. Феликсу казалось, что он все еще в бетонном подвале, в котором, несмотря на мощную вентиляцию, нечем дышать.

Солнечный луч сверкнул в лобовом стекле, и Феликсу показалось, что его неожиданно ударили в лицо. Невидимый удар был такой силы, что он едва не потерял управление. Съехав на обочину, мужчина опустил солнцезащитные шторки, а следом включил и полное затемнение – поднялись скрытые солнцезащитные панели, отрезав салон от ультрафиолета. Задыхаясь, Феликс расстегнул воротник рубашки и опустил спинку кресла. В полулежачем положении он смотрел в потолок машины невидящими глазами минут двадцать, прежде чем постепенно начало отпускать. Подождав для верности еще с полчаса, Феликс поехал дальше, оставив поднятыми солнцезащитные панели. Затемнение он отключил только на въезде в Москву.

Стоило директору переступить порог офиса, как соскучившиеся сотрудники дружно бросились к нему и принялись наперебой что-то спрашивать, рассказывать. Пару секунд Феликс еще слушал птичий гомон березовых рощ, смотрел на них, как на птенцов, потом моргнул и спросил:

– Вы обедали сегодня? Холодильник с кухней не пустые?

– Обидное што-то сказал сейчас! – недовольно заскрипел секретарь. – Неужто я за пропитанием человеческим не послежу!

– Я даже вискарика сегодня немножко треснул, – вмешался Валентин. И увидев тяжелый взгляд директора, привычно зачастил, оправдываясь: – Не-не, я же на работе никогда! Но все равно без дела сидим, волнуемся, переживаем, вот мы с Алей немножко, по писюлику…

Все это время Герман стоял у окна и смотрел на директора прозрачными, ярко-зелеными глазами. Потом вдруг молча подошел к нему и обнял. В секретарской воцарилась тишина. Феликс стоял с опущенными руками и смотрел в пространство.

– Феликс Эдуардович… – тихонько произнесла Арина, – вы хорошо себя чувствуете?

– Нормально, – медленно, будто с усилием ответил он.

– Вы нашли убийцу?

– Нет, – ответил он. – Но мы его найдем.

Затем, словно стряхнув с тебя наваждение, хлопнул Геру по плечу и сказал:

– Машина открыта, на сиденье стакан в салфетке, принеси сюда.

– Уже! – парень бросился к выходу.

– Так, где таблетка от Пестимеева, не потеряли? – Феликс снял пиджак, бросил его, а руки Алевтины подхватили.

– Вот! – Никанор взял со стола маленький пакетик. – Усе под наблюдением!

Гера принес завернутый в салфетку стакан, поставил на стол секретаря и спросил:

– Феликс, что мы ищем сейчас?

– То, что искали – убийцу Плетнева. И пока мы его не найдем, будем работать без выходных.

На этот счет никто не возразил.

– Мотива до сих пор нет? – уточнил Сабуркин.

– Нет.

–Черт побери, мне уже самому интересно, – сказал Гера, взял лейку и пошел к цветам. – Что нам сделать, Феликс? Ты только скажи.

Никанор достал стакан из салфеток, поднес его к лицу, втянул ноздрями воздух. Затем достал таблетку из пакетика.

– Адинакаво! – выдохнул старый оборотень.

Феликс пошел к столу, посмотрел на стакан с таблеткой, которую оборотень аккуратно положил на салфетку, и сказал:

– Запах похож на отраву с куска стекла, с сапог театральных, с гримерной? Что-то подобное ты от одежды Плетнева чуял?

– Чуял, ага, не раз, – кивнул лохматой головой Никанор.

– Во-о-от… – произнес Феликс. – С аккумуляцией человеческих эмоций вроде разобрались, давайте теперь поймем, зачем этому театру столько сибутрамина.

Валентин взял лейку и пошел к подоконнику, бормоча:

– И почему убился дворник…

– В том числе, да, – Феликс присел на край стола и устремил взгляд на входную дверь. – Дворник тоже пострадал.

– Феликс Эдуардович! – хрустальным колокольчиком прозвенел голосок Арины. – Хоть расскажите нам, что вы узнали? Выяснили, откуда взялся Плетнев, кто его создатель?

– Выяснил. Но делу это все равно не помогает.

– Так давай встряхнем директора театра! – сказал Сабуркин. – Хоть он-то должен что-то знать!

– Не факт…– Алевтина качнула высокой сложной прической, взяла лейку и пошла к цветам.

Но Арина ее остановила:

– Пожалуйста, хватит заливать растения! Волнуйтесь как-нибудь иначе!

В этот момент зазвонил телефон Феликса. Вызов был из Троицкого, от одной из сестер – Кати. Феликс ответил, но в трубке стояла тишина. Он перезвонил несколько раз, но сначала девушка не отвечала, затем абонент стал недоступен.

– Мне надо съездить в Троицкое, – сказал он и взял пиджак. – Проверю, все ли там в порядке.

– Давай и мы с тобой, на всякий случай, – предложил Валентин.

– Не надо. Я разберусь.

Не доезжая до указателя «Троицкое-1», Феликс свернул с шоссе на проселочную дорогу и вскоре был у дома семьи, которой помогал последние шестнадцать лет. Калитка оказалась не заперта, входная дверь тоже была просто прикрыта.

– Мария Семеновна! Василий Федорович! – позвал Феликс, заходя в сени. – Вы дома?

Старики находились дома. Мария Семеновна лежала на полу в кухне, а Василий Федорович в зале, у обоих были сломаны шеи. Сестер Феликс нашел в их комнате. Одетые в платья для выпускного, девушки лежали на одной кровати, как брошенные куклы, – бледные и хрупкие. Даже с порога были видны проколы и следы крови на их шеях. Времени на раздумья не оставалось. Феликс сжал пальцы в кулак и из золотого перстня с красным камнем и вензелем в виде буквы «F» с тугим щелчком выскочил острый золотой коготь. Проткнув острием свою руку, мужчина увидел, как сильно изменилась его кровь благодаря инъекциям и длительному приему кокосового молока в качестве заменителя – она стала гуще и светлее.