— Какое крещение? — занервничала Белка.

— Не дрейфь, сестрица, — доброжелательно усмехнулся Берти и сказал подошедшему официанту: — Три «Глазуньи», пожалуйста.

Официант, даже не удостоив их взглядом, поставил в блокноте три галочки и отошел.

— Что за «Глазунья»? Какой-нибудь гоголь-моголь? — спросил Ромка. — И почему он заказ не записал?

— Глазунья здесь — самый популярный напиток, — ответил Тимур, хлебая что-то из деревянного стакана. — Они его никогда не записывают.

В разношерстной гамме звуков Мила разобрала ритмичное, глухо шлепающее постукивание. Она повернулась к стене и посмотрела вверх. На длинном узком холсте, написанном маслом, стремительно мчалась белая курица, покачивая на бегу розовым гребешком.

Бумс! Раздался тупой удар, когда курица с разгона впечаталась гребешком в край полотна. Она медленно сползла по краю рамки, несколько мгновений полежала, потом опять поднялась и как угорелая бросилась в обратную сторону.

Мила проследила за ней взглядом.

Бумс! Еще один удар и клюв застрял во внутренней стороне рамки. Курица задергала розовым гребешком, пытаясь освободиться.

— Что это с ней? — вслух спросила Мила.

Берти повернулся, посмотрел на полотно с сумасшедшей курицей и ответил:

— Так она же слепая! Ничего не видит, вот и бьется головой о стены. Ты что, не читала, что на вывеске написано?

В этот момент курица, уже освободив свой клюв, шлепала на бешеной скорости по полотну навстречу краю картины.

Бумс!

— Ой, какой ужас! — воскликнула Белка, с непритворной жалостью глядя на курицу.

Подошел официант и поставил на стол заказ. Мила, Ромка и Белка разобрали деревянные кружки.

— Фу-у-у! — кисло протянула Белка, заглядывая в свою кружку.

Мила тоже посмотрела в свою и мгновенно согласилась с этим «фу-у-у»: на белой пенистой жидкости она увидела несколько моргающих глаз, глядящих на нее из деревянной емкости. Ей даже показалось, что они разглядывают ее с интересом.

— Я это пить не буду, — заявила Белка, отодвигая свой заказ в сторону и брезгливо морщась.

— Ну и зря, — сказал Берти, с невозмутимым видом отпивая глоток из своей кружки, и Мила поняла, что у него там то же самое.

— Это, наверное, не настоящие глаза, — хмыкнул Ромка, беззаботно усмехаясь, — просто иллюзия, колдовство, — он деловито закивал. — Значит, так: заколдовали пузыри… э-э-э… м-м-м… вот и кажется, что там глаза моргают.

Он смело отхлебнул из кружки, а Берти с Тимуром быстро переглянулись и в ожидании уставились на Ромку, не скрывая широких улыбок.

Мила держала свою порцию в руках, но пить не решалась. Она посмотрела на Ромку, когда тот опускал кружку. Лицо у него было сморщенное. Он клацнул зубами, и во рту у него что-то лопнуло.

— Глаза циклопов-головастиков с болот Черной Пади, — объявил Берти, усмехаясь. Он вскинул вверх кружку и кивнул Ромке: — Приятного аппетита!

Ромкины глаза поползли на лоб. Он весь пожелтел и одним махом глотнул содержимое рта. С перекошенной физиономией он поставил свою кружку на стол и с видом человека, еле сдерживающего рвотные потуги, приглушенным голосом сказал:

— С-спа-с-сибо.

Берти с Тимуром дружно рассмеялись, вливаясь хохотом в общий гомон, и, подняв руки, хлопнули друг друга по ладоням.

— Ну вот, — сквозь смех выговорил Берти, хватаясь за живот, — один боевое крещение прошел.

— А что это за Черная Падь? — спросила Мила, когда они перестали смеяться.

— О-о-о! Легендарное место… — протянул Берти.

— Да ладно! — скептически махнул рукой Тимур. — Сказки все это.

— Нет, друг, ты не прав, — назидательно покачал головой Берти.

Ромка, Мила и Белка переглянулись между собой.

— Вы о чем? — спросила Мила.

— Какие сказки? — ожил Ромка, к которому постепенно возвращался здоровый цвет лица.

— Говорят, — таинственно прошептал Берти, — на болотах Черной Пади живет монстр. По слухам, лет ему не меньше тысячи, а людей он слопал раза в два больше…

— Не заливай! — усмехнулся Тимур. — Все монстры давным-давно вымерли, как динозавры.

Берти в запале открыл рот, чтобы возразить.

— Боюсь, что не вымерли, — сказал кто-то возле них. Берти медленно закрыл рот.

Хрипловатый и сухой голос принадлежал одноногому человеку с костылем, стоящему возле их столика. У него была острая бородка и седоватая взлохмаченная шевелюра, а на груди беленькая табличка с надписью: «Одноногий Шинкарь — хозяин заведения». Цепкий взгляд из-под бровей оглядел ребят всех по очереди и остановился на Тимуре.

— Чер-Мерсское чудище существует. Твой друг верно говорит: Черная Падь — опасное место. На южных болотах — где вылавливают циклопов — спокойно, но на северных… Есть, правда, смельчаки, которые и там побывали, но, — Шинкарь выразительно качнул головой, — мало кто возвращался.

— А откуда он там взялся, этот монстр? — спросил недоверчивый Тимур.

— О-о-о! — протянул Шинкарь, поднимая поочередно их чашки и протирая стол мокрой тряпкой; когда он закончил, выпрямился и таинственно добавил: — Вы должны знать эту историю.

История, которую рассказал одноногий шинкарь

Во времена Трех Чародеев появился в этих землях черный колдун. Обманом и злыми чарами заманивал он в свой замок селян. Никто из тех, что ушли за ним, поддавшись на обманчивые речи и щедрые посулы, не возвращался. Страх одолевал людей и пошла молва, что собирает чернокнижник войско из живых мертвецов, которые подчинились его злой воле.

Чародеи, которые возложили на себя заботу об этом крае, ополчились на колдуна. Но был у чернокнижника защитник — дракон, рожденный в недрах пещер, где кипит и разливается огненная лава. Напал дракон на деревню Плутиху, как велел ему колдун, поскольку знал он, что живут там те, кто первыми встанут на борьбу с ним.

Чародеи, собрав все свои силы, двинулись на подмогу. Войско славных витязей вел Славянин. Древиш с самой высокой башни Замка Чародеев поражал дракона громом и молниями, а Тавр созвал на помощь зверей и птиц: быстрокрылых орлов и могучих медведей, чтоб преследовали они дракона и на земле и на небе. Общими усилиями загнали они порождение пены огненной в глубь леса к озеру Серебряной Зыби. Там бы ему и пропасть, но черная сила колдуна спасла дракона. Скрылся он под гладью озера, и услышали воины Славянина его жуткий рев из глубины. В тот же миг озеро превратилось в гиблое болото.

Теперь уж забыто озеро Серебряной Зыби, потому как с тех самых пор никто не называет это место иначе как Черная Падь. А дракон живет там и по сей день.

— Сколько лет этой истории? — пренебрежительно спросил Тимур, когда Шинкарь замолчал. — Давно уже пора придумать что-нибудь посвежее.