Никаким дождём в ясном голубом небе — ясное дело — не пахло, Егор врал, воняло копотью жжёной резины и жареным мясом, Егор сильно надеялся, что нечеловеческим.

— Каким тротилом? — сильнее раздражаясь, сказал Берг. — Закройся уже!

Егор макнул пальцы в стоящую у бордюра воду.

— Да вот же, на, понюхай! — предложил он Бергу.

Из багажника донёсся приглушённый стон и несколько таких же ударов по обшивке — так Вошанов сменил положение затёкшего тела.

— Эй, ты, в багажнике, утихни… — продолжил угрожать Берг, — …пока я до тебя не добрался! — он высунул голову в открытое окно, вынюхивая в воздухе тротил, будто мог определить.

Никакого запаха тротила в воздухе даже не было — тринитротолуол вообще не имел стойкого острого запаха ни до, ни после детонации — Бергу было невдомёк, что Бис игрался, давая понять, что смыслит во взрывчатке.

— Я говорю: машину взорвали, — в самом начале оценив повреждения автомобиля по внешнему виду и признакам действия направленного взрыва, сказал он.

— Замолкни уже!

— Ещё раз говорю: тачку взорвали… Ты ж не тупой, Берг? — сказал Егор давно уверенный в обратном: про Берга. — Взгляни на машину — её минировали: под пассажиром или в правой арке!

— Помолчи уже! Много ты понимаешь! — в конец разозлился Берг.

— Ты, точно уверен? — вмешался Хадаев; Бис заметил, что Кобергкаев утомил и его своим напряжением.

— Я же сапёр… Кое — что знаю о взрывчатых веществах и взрывах… Посмотри сам: в машине нет ни одного стекла, правая передняя стойка оторвана, крыша вздулась… Пожарные, безусловно, прибегают к извлечению стёкол, дверей и демонтажу крыши автомобиля с целью удобного доступа и эвакуации пострадавших, но — не всех же стёкол, а только тех, что мешают — значит, стёкла вышибло взрывом! Существуют: полное снятие крыши, откидывание крыши вперёд… назад, частичное её удаление, боковое откидывание… но — отрезание одной стойки не предусмотрено ни одним из перечисленных методов — это не поможет добраться и извлечь раненного… Допустим: это сделали для доступа через дверь, но — пожарные демонтируют дверь, удаляя дверные петли, к которым добираются через крыло, которое сжимают в верхней точке арки — которого тоже нет: крыла нет, а дверь на петлях! Левую дверь, похоже, не ломали — значит, не заклинило… — улыбнулся Бис, радуясь, что успел сказать так много. — Ну, теперь — «о бомбе»: взрывное устройство наверняка самодельное, крепилось под машиной, под пассажиром; может быть — в арке; передняя дверь распахнулась от взрыва, порог вырван — это действие инерции взрыва; пассажир — с высокой долей вероятности — мёртв; водитель — либо сгорел, контуженный, либо погиб от взрыва и сгорел… Это убийство, спроси кого хочешь! И ещё: найдутся элементы электроники — схемы, платы, диодные мосты — взорвали радиоуправляемым; а найдут элементы сотового телефона — значит, по каналу Базовой станции сотового оператора — проще говоря, по звонку.

— Идём! — вдохновился Тутыр, соглашаясь, распахнув дверь. — Звучит убедительно!

— Стоять! — заорал Берг. — В отсутствие Алана, я — за главного!

— Чего орёшь? Будто тебя лишают жизни… — без улыбки посмеялся Тутыр. — Остаёшься за главного… — сказал он в повелительном тоне, — …и, главное: не проеби пистолет… И тачку! — захлопнул он Берга с Вошановым.

С улицы Бис обернулся: хотелось увидеть выражение кобергкаевской физиономии в этот мучительно — сладостный момент — Берг был всерьёз озабочен, но завидев Биса, обликом исправился, озадачившись строгой аскетической важностью, которая вышла наружу выражением ещё более глупого лица. Егор, как озорной пацан в то время, когда ещё был беззаботным и легкомысленным с живым характером и гибкими конечностями, прыснул со смеху, спрятав улыбку в ладони протеза.

— Давай — давай! — торопливо подогнал впечатлённый теорией Биса о подрыве машины Хадаев, не вполне понимая, позабыв, почему Бис не поспевает в темпе его шагов. — Комбату всё выложишь, что до этого говорил! — обернулся он на ходу. — Помнишь ещё?

— Конечно, помню, — торопился Бис, тратя существенные усилия больше не на бег за ним, а чтобы заметить нечто важное под ногами в лужах и размытом ссоре от пепелища.

— Командир, послушай этого человека? Он — сапёр! — набросился Хадаев на Ходарёнка.

— Ходарёнок вопросительно уставился на Биса, подведя одну бровь к другой, сделав один глаз почти невидимым, как если бы закусил по неосторожности непослушный язык во рту, вспоминая — видел или не видел раньше, кто перед ним — и вдруг вспомнил.

— Ну, что, Бис, появилась причина доказать профпригодность? Хотел сапёрить, давай!

«Нет такого слова!» — быстрым полётом мысли подумал Егор, огрызаясь.

Ему нужен был Медведчук, но, тот, казалось, уже направлялся к машине, чтобы уехать: не бросишься же вслед, цепляясь на пороге в ботинок ротного… перед комбатом?

— …Бис, задача ясна, или — нет? — сквозь дурацкие мысли Егора повторил Хадаев своим выразительным, всем хохлушкам Донбасса на зависть, лицом.

«Минуту! — хотелось сказать Егору. — Дайте поговорить с Медведчуком!» — но обращение в эту самую минуту десятка оценивающих глаз останавливало. Один только острый настороженный взгляд исподлобья Зазиева чего стоил, не говоря уже о бешенных глазах Голиафа, который, казалось, готов был скрутить Егора, как мокрую тряпку, в канат.

— Минуту дайте, — сказал Бис, направляясь к останкам машины и провожая Медведчука затравленным взглядом, распрощавшись до новой встречи.

Передние сидения машины — первое на что обратил Бис внимание — выгорели до пружин. На оголённом металле пассажирского виднелись остатки продуктов горения поролона и кожаной обшивки сидения, которые Егор принял за выделения липких продуктов в виде воска из прогретых мягких тканей трупа, возникающих по мере испарения жира из организма… Егор невидимым шлепком по лбу остановил разыгравшуюся в его голове фантазию, в конце концов, он мало что знал о карбогенизации трупов и приглашён был сюда не за этим.

— Ну, чего здесь? — заговорил из-за спины Зазиев.

— Трудно сказать, — стандартно для ситуации, сказал Бис, — нужно больше времени…

— Хорошо, — согласился Заур, наконец отлепивший от Биса цепкий взгляд.

— Кто в машине погиб, знаешь? — покачал Бис на петлях деформированную пассажирскую дверь.

— Иса погиб… — сказал Заур. — Абулайсов.

Егор вздрогнул, казалось, всем нутром.

— Как Абулайсов? Что случилось?

Зазиев отпрянул и сделался до неузнаваемости строг и серьёзен:

— Ты нам скажи?! Ты же — сапёр?!

— Машину подорвали — это точно; найти бы прямые этому доказательства: убойные элементы фугаса, части взрывного устройства, остатки взрывчатых веществ…

— Как ты их найдёшь после взрыва?

— Где — то они должны остаться, в чём — то застрять… А где трупы?

— В морг увезли, — сказал Заур.

— Нужно поискать в трупах!

— Тьфу, как можно?! — возмутился Зазиев.

— Заур, я же не тебе предлагаю этим