Я никак не мог забыть ощущения от удара ногой по лицу Гаррета. Тогда я вложил в толчок всю свою силу. Правда, я боролся за свою жизнь – Мерл душил меня, – но считал четыре года, проведенные в тюрьме за причинение Гаррету таких страданий, справедливыми.

Четыре года вдали от Джо.

Джо.

«Я в пути, – думал я ежедневно с тех пор, как покинул исправительное учреждение. – Я иду, Джо, просто держись».

Я прополз за дом, к отдельно стоящему гаражу, и сел рядом. Запасной ключ лежал под терракотовым горшком в саду. Там же, где я оставил его четыре года назад. Я вертел его в пальцах, пока сгущались сумерки. Ждал, когда в доме Сэлинджеров погаснет свет. Затем еще немного, чтобы они точно уснули.

Поднялся и пополз к стене дома, оттуда обратно к окну столовой. Они оставили дверь открытой. И пусть когда нарушаешь закон, все звуки усиливаются, но я практически бесшумно отсоединил оконную сетку.

Прокрался в свою комнату. Здесь все осталось по-прежнему. Не думаю, что с тех пор сюда кто-то входил. Встав на колени, я вынул из-под кровати расшатанную половицу и вытащил небольшой сундук. Увидев, что он никуда не исчез, я вздохнул с облегчением. Внутри находились все мои сбережения со времен работы в автомастерской. Харрис платил мне наличкой, чтобы избежать налогов. Я накопил тысячу сто двенадцать долларов. Не целое состояние, но достаточно, чтобы увезти с собой Джо.

Я тихо прошел через дом обратно, поставил сетку на окно и прокрался в гараж, к своему старому красному «Шевроле». Заведется ли он? Если в течение четырех лет на нем никто не ездил, то аккумулятор сел, и тогда я окажусь в полной заднице. Но заглянув в окно, я заметил пустую кофейную чашку, надетую на рычаг переключения передач, и вчерашнюю газету на пассажирском сиденье.

Вероятно, они используют пикап для поручений. Или планируют подарить машину Гаррету на шестнадцатилетие. Еще одна вещь, которую я отнимаю у младшего, но ничего не поделаешь. Джо нуждается во мне, и я не могу ждать. Уже и так слишком поздно.

Проклятье, это мой пикап. Я купил его на заработанные собственным трудом деньги. Машина принадлежит мне.

Я открыл водительскую дверь и наполовину сел на сиденье: одна нога на подъездной дорожке, другая в машине. Медленно отпустил тормоз, и пикап покатился по гравию. Шины шуршали так громко, что, казалось, окна наверху загорятся в любую секунду.

Однако улица оставалась темной, как и дом Сэлинджеров. Прокатившись таким образом несколько ярдов по дороге, я запрыгнул внутрь и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель с ревом ожил.

Мне следовало сразу уехать, но не мог оторвать взгляд от большого белого дома, в котором прожил несколько лет. Старая боль о том, что могло быть, но уже никогда не сбудется, наполнила сердце. Но я вспомнил о Джо и о том, что нужен ей. Эта мысль вытеснила собой ностальгию.

Я молча попрощался с Гарретом и вознес молитву тому, кто бы там ни находился на небесах: пусть его жизнь будет счастливой и долгой. Возможно, в наших отношениях он предпочел бы помнить только хорошее.

Я уехал и даже не оглянулся. Теперь только к Джо.

Можно сказать, что деловой ужин прошел успешно. Ли и его шумные приятели громко обсуждали грандиозные планы на будущее. Его друг, Уоррен Джеффрис, решил использовать свои связи в участке, чтобы прикрывать их спины. Рон Барлоу предложил для распространения свою транспортную компанию. Пэтти изо всех сил делала вид, что ее устраивает план завезти наркотики в округ Долорес. Я немного поела и старалась сидеть тихо, пока не представится случай ускользнуть наверх.

Далеко за полночь я услышала, как Ли шатается по лестнице, напряженно разговаривая сам с собой. Стало понятно, что его ломает, ведь он едва не лез на стены. Затем раздался звук приготовления новой дозы. До второго этажа долетел запах аммиака и тухлых яиц. Вскоре последовал звон разбитого стекла – Ли рассердился. Партия явно не удалась.

Я спала урывками, боясь, что он сожжет дом. На рассвете прокралась вниз. Ли в отключке валялся на диване в гостиной с пустой бутылкой бурбона «Дикая индейка» на коленях.

На кухне царил хаос, стол оказался завален пивными банками, куриными костями и отходами от химикатов. Есть перехотелось. Здраво рассудив, что здесь пытаться соорудить завтрак нет смысла, я решила поесть в закусочной. Не стала будить Ли, надеясь, что выпивка заглушит желание получить очередную дозу.

Я пришла в закусочную в половину седьмого. Пэтти уже находилась там в компании кетчупа. Она стояла спиной ко мне, и я представила, как несколько змей с ее головы поворачиваются и начинают шипеть.

– Ты рано, – заметила она, увидев меня. – Ты позаботилась о моем мальчике? Приготовила ему завтрак?

– Он не хотел есть.

Я направилась в подсобку.

Пэтти последовала за мной.

– Почему? Он мужчина. Мужчины должны хорошо питаться.

Я обернулась и одарила ее злым взглядом своих измученных глаз.

– Он обдолбался сразу, как все ушли. Потом напился и вырубился на диване. Я не стала его будить.

Скрестив руки на костлявой груди, Пэтти выпрямилась и фыркнула. Она теряла сына из-за наркотиков и ненавидела это. Однако беспокоилась она не только как мать, но еще и с практической точки зрения, ведь официально закусочная принадлежала Ли. До того, как наркотики завладели его жизнью, он занимался кассой, болтая о жизни с местными. Сейчас все легло на плечи Пэтти. Она работала в две смены, а это слишком много для дамы, которой перевалило за семьдесят. Я брала столько смен, сколько могла, но Пэтти все равно не справлялась, пока не появлялся Ли. Она оказалась в той же ловушке, что и я. И ее единственной радостью оставалось вымещать разочарование на мне.

– Ты должна заботиться о моем мальчике, – отрезала Пэтти. – Это твоя обязанность. Единственная причина, по которой ты работаешь здесь. Ты должна делать его счастливым. Слышишь?

Я слышала. И видела. Возведенная каменная стена в ее серых глазах рассыпалась от отчаяния. Пэтти покинула комнату, а мне стало ее почти жаль.

Во время завтрака в закусочной были заняты полдюжины столиков. Пэтти обслуживала одну половину небольшого помещения, а я другую.

Я начала со столика, где, уткнувшись лицом в меню, сидел одинокий парень.

– Доброе утро, – произнесла я, – готовы сделать заказ?

Он отложил меню, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Привет, Джо.

Он улыбнулся своей прекрасной улыбкой, заставляющей чувствовать себя подарком, упавшим прямо в руки.

– Привет, Джо.

– Привет Эван, – произнесла я, а потом мы целовались.

Блокнот выпал из моих рук. Ручка отскочила от стола, ударилась о пол и покатилась прочь.

Эван.