В меню всё было написано по-французски, без перевода. Видимо, они хотели тем самым сказать: «Мы здесь не для тех посетителей, которые не знают иностранных языков». Но общими силами мы как-то одолели это. Я предоставил Федерико выбор вина, и он выбрал итальянское, которое выжимали, вероятно, не из винограда, а из бриллиантов. Ничем другим я не могу объяснить его цену. Сам Федерико почти и не пил его. Он и Макс были заняты лишь друг другом и весь вечер держались за ручки.

Еда была вкусная, тут ничего не скажешь, разве что вместо трёх разных вилок к ней следовало положить лупу. При всей изысканности хотелось бы всё же и поесть.

Йонас вёл себя образцово, гораздо лучше, чем пекинесе, которого принесла одна женщина за соседним столом и который всё время тявкал. Господин метрдотель (он ещё не видел, какие заслуженно скудные чаевые я ему оставил) хотел на прощанье к нам подольститься своим «какой чудный ребёнок» и тому подобным заливным. Он попытался ущипнуть Йонаса за щёку, но тот его укусил – со всей силой своих нескольких зубиков.

Золотая медаль, это как минимум!

120

(Дорогой Йонас, я знаю, вообще-то этот дневник только для того и существует, чтобы писать о Тебе. Но я полагаю, со временем Тебе захочется узнать, как поженились твои родители. Даже если сам Ты при этом был лишь статистом. Если я заблуждаюсь и Тебя это вообще не интересует, можешь спокойно пролистнуть эти страницы).

(Не пролистнул? Хорошо, тогда читай дальше).

Подали заявление в ЗАГС. Там всё проходит очень бюрократично и по-деловому, никакой торжественности, как будто пришёл погасить налог на собаку. Я думаю, они сберегают большие слова для самой процедуры бракосочетания. Такое странное чувство, когда выходишь из ратуши и знаешь: теперь это официально. После этого мы сразу выпили за это по бокалу просекко.

Великий день наступит через два месяца, но мы уже погрязли в приготовлениях. Иногда мне кажется, будто мы не свадьбу планируем, а государственный приём всех коронованных глав Европы. И ещё парочки заокеанских. Приглашения ещё даже не разосланы, но вчера Хелене хотела обсудить со мной даже рассадку за праздничным столом. (Примечаешь, Йонас? Это будет не просто ужин и даже не торжественный ужин, a Diner с одной п, и это не ошибка, а французское написание. После того, как мы вычеркнули Метрополь, Хелене остановила выбор на зале Lingot d’or, что по-немецки означает «золотой слиток». Видимо, название происходит от цен, которые они там дерут. Но поскольку расходы берут на себя её родители, мне незачем придираться).

Хелене одно время даже раздумывала, не устроить ли венчание в церкви – не потому, что вдруг стала религиозна, а просто ради всех этих прибамбасов. С длинным белым шлейфом плыть к алтарю под органные звуки Свадебного марша Мендельсона, это бы ей понравилось. К счастью, она тут же отказалась от этой мысли. Не обязательно же всё доводить до абсурда.

Мы уже давно сошлись на том, что белое свадебное платье ради одного-единственного дня – это деньги, выброшенные на ветер. Но Макс всё равно постоянно притаскивает какие-то глянцевые журнальчики с модой для невест. Я думаю, она расценивает наш праздник как генеральную репетицию её собственной свадьбы. Федерико, правда, ещё не сделал ей предложения, но этого уже недолго ждать. Ну что ж, он уже взрослый и может сам решать, что для него правильно.

Как справедливо сказал Гете, «Где упала любовь, там!..» Ну, Ты знаешь.

(Поверь мне, Йонас: женитьба труднее, чем выпускной экзамен и сдача на права в один день. И всё равно, я ещё ничему так не радовался).

121

Родители – не разумные существа. Сегодня мы выходили в город, чтобы выбрать обручальные кольца, а домой вернулись с детской кроваткой.

Я ведь уже однажды покупал для Хелене кольцо, но не угадал с размером. Она теперь носит его на цепочке на шее, и когда-нибудь оно, наверное, упокоится в жестяной банке из-под печенья с её памятными сокровищами. Итак, мы с ней отправились вдвоём и собирались, собственно, к ювелиру. Собственно.

Йонас уже снова подрос («Вы его дрожжами, что ли, кормите?» – говорит моя мама), и ему срочно нужна детская коляска большего размера. И Хелене предложила мне по пути в город быстренько заглянуть в детский секонд-хенд, не будет ли там чего-нибудь приемлемого по цене. Новенькую коляску покупать мы не хотим. При ценах, которые за них просят, у них должны быть позолоченные спицы.

Дешёвой косяски там не оказалось, зато стояла детская кровать – нет, не просто детская кровать, а детская кровать кроватей. Резные ножки в форме слонов, сидящих на попе как в цирке, да ещё и решётка вокруг кровати крепилась на слонах. Товар не фабричный, а штучный. Кому-то когда-то – наверняка кому-то с большими деньгами – её сделали на заказ. И продавалась она теперь совсем не дорого. «Никак не можем её сбыть, – сказала продавщица. – Люди думают только о гигиене, а вся эта резьба, конечно, пылеуло витель».

И вот так получилось, что мы уже не пошли к ювелиру, а вернулись домой, чтобы поехать в магазин на машине. К счастью, кроватка была разборной, иначе бы она не поместилась, даже если сложить заднее сиденье.

Выглядит сказочно! Его величество теперь владеет самой роскошной комнатой в нашей квартире. (То, что мы с Хелене всего лишь его лакеи, давно ясно). Йонас обследовал новую кровать, кажется, остался ею доволен, и ему даже как-то удалось на неё взобраться. Но когда я навесил переднюю решётку, он впал в панику. Он тряс эту решётку как арестант, решившийся на побег. И как вопил! Он ведь нечасто это делает, но если уж начнёт, то шатаются стены. Я убрал эту решётку, и он быстро успокоился.

Теперь у нас проблема: без решётки он может ночью упасть с кровати, но как только мы пытаемся вернуть её на место, снова начинается протест. Хелене нашла, наконец, Соломоново решение: решётку убрать, а на пол перед кроваткой класть матрац, чтобы он не ушибся, если упадёт. Ничего не случится. И я могу его понять. Я бы тоже не хотел сидеть арестантом за решёткой.

122

Обручальные кольца мы всё-таки выбрали. Йонаса брали с собой, и в магазине у него случился приступ смеха. Я ведь уже писал однажды?

Дело было так: иногда, не то чтобы часто, но случается так, что он начинает смеяться без видимой причины и никак не может остановиться. Однажды (но это я тогда отметил) это случилось, когда у нас в гостях были Луизе и Петер, и он громко хохоча срыгнул мне на пуловер целую порцию полупереваренного молока. Кажется, в такие моменты ему действительно очень весело – как другим детям, когда их щекочешь или подкидываешь в воздух.

Итак, мы были в магазине, Йонас в коляске. А я до этого даже понятия не имел, сколько видов таких колец есть на свете! Продавец, пожилой господин благородного вида, настаивал на том, что кольца эти следует называть не брачными, а венчальными, но звучит это как «печальные». (Когда я рассказал об этом Федерико, тот выпалил: «Печальные, конечно»). Хелене особенно понравилась двуцветная модель – из жёлтого и белого золота, а я бы предпочёл что-то совсем простое.