(Отгадай с трёх раз, почти уже взрослый Йонас, кто в итоге добился своего. Если Ты ставил на мою победу, должен Тебе сказать: что касается отношений между мужчиной и женщиной, Тебе предстоит ещё многому учиться).

Пока мы выбирали – то или это, – мы немного переговаривались с продавцом. Я спросил его, не кажется ли ему странным, что жених и невеста являются выбирать брачные кольца (пардон, венчальные) с ребёнком. Он ответил, что в последние годы это стало почти обычной практикой и что он находит это правильным. Не прожив вместе несколько лет, не можешь знать, подходите ли вы друг другу. А жениться «вслепую» – это он находит чуть ли даже не аморальным.

Это и был тот самый момент, когда Ионас начал смеяться. Сперва я подумал, что он чем-то поперхнулся, но то было однозначно веселье. Как будто ему только что рассказали самый смешной в мире анекдот. Пришлось довольно долго ждать, когда он успокоится. К счастью, со времени его последней бутылочки прошло уже изрядно времени, иначе бы в магазинчике получилось наводнение. После приступа смеха началась икота.

Продавец, кстати, действительно оказался благородным человеком. Он всё это время делал вид, будто ничего не заметил.

Мы с Хелене до сих пор не знаем, что же вызывает у Йонаса эти приступы. В этот раз тоже не было никакого повода – по крайней мере, такого, который бы мы заметили. Может, мама и права – и просто у него весёлый характер.

123

Федерико утверждает, что я превращаюсь в подкаблучника. Кто бы говорил, его-то самого Макс прочно держит на поводке! (Нет, уже не Макс. Теперь она хочет, чтобы и я называл её Майя).

Ну разумеется, я стараюсь выполнять желания Хелене. И нахожу это вполне естественным. В конце концов, мы же хотим провести остаток жизни вместе.

Для исполнения её нового желания мне потребовалось проделать много организационной работы. Но я всё организовал. Когда мы станем совершенно официально женаты, размечталась она, я бы хотела, чтобы мы уехали на пару дней куда-нибудь вдвоём. «Но без Йонаса, иначе это никакое не свадебное путешествие». Она совершенно права, у нас уже давно не было достаточно времени, чтобы просто побыть вдвоём. Петерман без возражений согласился дать мне отпуск. Он стал необычайно вежлив с тех пор, как ему стало понятно, насколько он во мне нуждается. Проблема была совсем в другом: найти кого-то, кому мы могли бы доверить на неделю Йонаса.

Мама сразу предложила себя (и по такому случаю в сотый раз повторила мне историю собственного свадебного путешествия в Венецию), но при её рассянности я не знал бы ни минуты покоя. И кроме того: а вдруг она снова в какой-то момент потеряет сознание? Конечно, я не мог сказать ей об этом прямо и пытался говорить вокруг да около, но она это всё же заметила и обиделась. Она просто не хочет признать, что стареет.

У Луизе и Петера на это время как раз приходятся каникулы (иногда у меня складывается впечатление, что у них всегда каникулы), и Хелене спросила их, не смогут ли они после свадьбы остаться на несколько дней и понянчиться с Йонасом. Они даже сказали ДА, но с такими НО, что это можно было понять только как НЕТ. Вообще-то я рад, что с ними не сложилось. Такую воспитательную тупость, какой можно было при этом ожидать, я бы лучше не стал навязывать своему сыну.

В конце концов Федерико и Макс, Федерико и Майя, предложили нам в качестве свадебного подарка неделю бебиситтерства. Они всё это время будут жить в нашей квартире, Йонаса по утрам отводить в ясли, а под вечер забирать. Не то чтобы это так уж мне понравилось – особенно при мысли, как они в нашей спальне будет изображать супружескую пару, – но лучшего решения мне в голову не пришло. А несколько дней вдвоём с Хелене – это представление было очень заманчивым.

Хелене хочет поехать в Тоскану. Я, правда, боюсь, что мне тогда придётся осматривать одну историческую церковь за другой (иногда в ней сильно проглядывает образовательное рвение её родителей), но если это сделает её счастливой… Может, я и в самом деле подкаблучник.

Впервые с рождения Йонаса провести целую неделю без него. Эта мысль кажется мне даже более волнующей, чем сама свадьба.

124

В яслях Ионас теперь в группе ползунков, но своими ровесниками совсем не интересуется. Куда интереснее ему соседнее помещение, где беснуются трёх-четырёхлетние. Однако ползунки там нежелательны, потому что старшие могут в своей беготне налететь и сбить маленького с ног. Кроме того, у них там валяется много травмоопасных для малыша игрушек. Но если уж Ионас взял себе что-то в голову, мы убеждаемся в этом всякий раз, то его уже ничем не остановишь. Стоит воспитательницам на минутку отвлечься – и он уже там, у главного ясельного аттракциона: клетки с двумя морскими свинками.

Я подозреваю, что животных там вообще не должно быть. При служебной проверке они, вероятно, получат выговор – из-за бацилл и всего такого. Но дети, в первую очередь старшие, в восторге от животных и предпочли бы гладить их целый день напролёт. Им бы там следовало ввести правило, что гладить может только тот, кто особенно хорошо себя вёл. Маленькие проявляют меньше интереса. За исключением Ионаса.

Он ползёт (или шагает, это он умеет всё лучше) прямиком к клетке. Лукреция не сразу заметила, что это никак не связано с морскими свинками. Животные ему безразличны, его интересует нечто другое. Рядом с клеткой всегда лежит наготове стопка газет, которыми выстилают дно клетки, когда животные загадили уже всё старое, а гадят они, вообще-то, беспрерывно. На эту бумагу Йонас и нацелен. Он вытягивает газету, разворачивает её на полу и ложится на неё животом. То ли она напоминает ему домашнюю кроватку. Никогда не узнать, что творится в голове у малыша.

Поначалу они у него всякий раз отнимали газету. Боялись, что он потащит её в рот, да и вообще старая газета не такой уж гигиенический предмет. Но он так долго с рёвом протестовал против этого, пока они не сдались. А он и не думал жевать эту газету. Он просто лежит на ней, но не так, будто хочет улечься на ней спать, а опираясь на локти. Воспитательницы говорят, что не видели такого ни у одного из своих питомцев. Но Ионас редко ведёт себя так, как все остальные. Он совершенно особый ребёнок.

Дописано: Макс / Майя как раз была у нас, когда я рассказывал Хелене эту историю, и она меня высмеяла. По её мнению, все родители считают своих детей необычными и приписывают своим отпрыскам тайные способности, которыми те вовсе не обладают. Может быть, она и права, но разве обязательно было это говорить?

125

Майя может всё что угодно объяснить через психологию, например, вчера, когда у Йонаса опять случился приступ смеха. На сей раз, кажется, для этого была конкретная причина, но она нам объяснила, что две эти вещи никак не связаны, и тут же процитировала – без этого у неё не бывает – психоаналитика по имени Жак Лакан, который исследовал, с какого возраста дети узнают свой собственный портрет. (Раньше я это имя никогда не слышал, и мне пришлось подглядывать в интернете, как оно пишется).

Дело было так: ни свет ни заря, мы ещё были в постели, позвонила мама, чтобы сообщить нам, что объявление с фотографией Йонаса напечатано. Они публикуют их всегда по субботам. Она была взволнована и в своём подъезде собрала уже все экземпляры газеты, чтобы хвастаться ими перед подругами. Я встал с постели и тоже достал из ящика бесплатную газету. И должен признать: выглядит это не так плохо.