Свернув на Меридиан-стрит, футах в ста впереди себя они заметили Имоджен и ее адвоката. На ней была шляпка-клош и шубка, подаренная Римусом. Словно почувствовав его присутствие, она обернулась. Увидев мужа, Имоджен заверещала пронзительно, как сирена, оборвав все разговоры и остановив движение в целом квартале: “Папочка, не убивай меня! Не дайте ему убить меня!” И метнулась вперед, обгоняя адвоката и покачиваясь на высоченных каблуках.

Роджерс оценил реакцию Римуса. Бутлегер не ускорил шаг – лишь покачал головой и произнес:

– Поглядите, какой устроила спектакль. А теперь еще попытается извлечь из этого выгоду.

Чуть позже в зале суда Роджерс оставил Римуса и занял свое место за столом для прессы. Имоджен подошла к этому столу и обратилась к каждому из присутствовавших репортеров. Она хотела, чтобы они знали, что ее бывший супруг, Джордж Римус, “разочарован усилиями достичь примирения” и только что, буквально этим утром, пытался убить ее прямо на улице. Роджерс был единственным, кто отказался опубликовать это ложное заявление в вечернем выпуске.

– Вот что я получил, – вздохнул Римус, – за связь с этим мешком отбросов… Теперь она пытается очернить мою репутацию, используя газеты.

На этот раз Римуса не вызывали, но ему велели быть готовым дать показания на следующий день.

* * *

Вечером Роджерс, Коннерс и Римус планировали вместе поужинать в “Клейпул”. Несмотря на все треволнения дня, Римус был удивительно спокоен, он даже оставил пистолет в номере. Роджерс надеялся, что этого спокойствия хватит хотя бы на время ужина.

Лифтер переключил рычажок вправо. Четвертый этаж, третий, второй, первый. Звяканье колокольчика, отодвигающаяся ажурная металлическая дверь, и вот перед ними лобби отеля, снующие между римских колонн гости, мелькание их отражений в зеркальных стенных панелях. Футах в пятидесяти группа мужчин, смеясь и переговариваясь, прошла в ресторан. Уже возле дверей стали различимы их лица, особенно самого высокого из них, на голову выше остальных. Доджа.

Римус весь напрягся и ринулся вперед. Коннерс и Роджерс кинулись за ним, ухватили его за рукава и потащили обратно, словно выпрямляя кренящееся набок судно. “Чтобы удержать Римуса, когда он в таком состоянии, нужны двое крепких мужчин”, – подумал Роджерс. Бутлегер рвался, рычал, бился и выворачивался. Они оттеснили его назад к лифту, маленькими шажками, широко расставив ноги, упираясь ступнями в пол, тянули и тянули, пока за ними не задвинулась решетчатая дверь и клетка не захлопнулась. С этого момента они заказывали еду исключительно в номер.

* * *

Утром в среду 16 декабря Имоджен высказала перед репортерами предположение, что Римус струсит по пути в суд. В ожидании его появления у каждого входа стояла охрана. Роджерс наблюдал за происходящим из-за стола для прессы, Коннерс – со зрительских мест. Сопровождаемый с обеих сторон “отрядом Мейбл”, Римус шагал уверенно и твердо. Он не струсил. Положив руку на Библию, поклялся говорить правду и, глядя прямо на Имоджен, сел среди остальных двадцати шести обвиняемых.

Но, прежде чем он начал говорить, встал адвокат Имоджен и обратился к суду:

– Мы возражаем против привлечения в свидетели мистера Римуса на том основании, что во время предполагаемого преступления он являлся супругом Имоджен Римус и является ее супругом в настоящее время, а потому неправомочен давать свидетельские показания.

Римус сидел совершенно спокойно. Он ожидал, что адвокат Имоджен может выкинуть такой трюк, но надеялся, что текущее состояние брака – с зарегистрированными иском и встречным иском – сработает в его пользу.

К скамье подошел второй обвинитель, помощник Джона Маршалла.

– Мы полагаем, – сказал он, – что существует слишком много сомнений по данному поводу, чтобы вносить возражение в протокол. И по этой причине правительство склоняется к снятию обвинений по делу, касающихся миссис Имоджен Римус.

Иными словами, все обвинения с Имоджен снимаются и она вольна уйти.

В душе Римус разъярился, но сохранил самообладание, подчеркнуто сдержанно отвечая на вопросы Маршалла о провале затеи с винокурней “Джек Дэниэлс”. Рассчитывая опротестовать недавние заявления, что Римус якобы угрожал Имоджен, Маршалл попросил его прокомментировать инцидент.

– В газетах сообщали, что я намеревался примириться с миссис Имоджен Римус, – произнес он абсолютно бесстрастным голосом. – Заявление этой женщины в данном отношении полностью ложно. Я никогда не предпринимал попыток, прямых или косвенных, к примирению. Когда появилась эта статья, миссис Римус была обвиняемой по делу о винокурне “Джек Дэниэлс”, ныне проходящему здесь, а я был главным свидетелем со стороны правителства. Мне показалось, что ее заявление имело целью повлиять на меня и тем самым ослабить позицию правительства. Если таково было ее намерение, оно полностью потерпело неудачу.

Он перевел дух. Стенографистки щелкали клавишами.

– Если миссис Римус питает какие-либо надежды на примирение со мной, то пускай оставит их. Она мне омерзительна.

* * *

На основании показаний Римуса двадцать четыре его бывших партнера были признаны виновными.

– Ну и Рождество будет у Римуса! – И он добавил их имена в растущий список людей, желающих его смерти.

Показания Джона С. Бергера

В: Вы сказали, что приходили к миссис Римус?

О: Ну да… Я передал мистеру Римусу: “Ваша жена не хочет иметь с вами никаких дел. Ваша жена безумно влюблена во Франклина Доджа”. Я сказал мистеру Римусу, что она никогда ни под каким видом не вернет ему никакого имущества и не возьмет от мистера Римуса несколько сотен тысяч долларов, которые я предлагал ей в обмен на возвращение имущества мистера Римуса, и тогда он согласился бы дать ей развод… Она хотела получить все, потому что, сказала она мне, безумно и необычайно влюблена во Франклина Доджа.

В: Хорошо, а были еще какие-то эпизоды?

О: На следующий день я опять навестил миссис Римус… Во время моего второго визита она сказала, что она и ее новый страстный любовник Франклин Додж непременно прикончат Джорджа Римуса при первой же возможности и что они наняли нескольких гангстеров, которые получат кучу денег за убийство Джорджа.

Как с гуся вода

1926 год Виллебрандт начала с пресс-конференции по сухому закону в Вашингтоне, стоя бок о бок с вооруженным топором маршалом, прикидывающим, как бы половчее опустить оружие на пирамиду бутылок виски. “Похоже, нас ждет «сухой» Новый год”, – гласила подпись под фотографией информационного агентства, во что никто – особенно Виллебрандт – не верил. Шесть лет спустя от начала “благородного эксперимента” она располагала лишь слабо убеждающими доводами в пользу прогресса и успеха дела. В начале действия сухого закона уровень потребления алкоголя снизился на 70 процентов,