А, точно, женщина в латексе… Пустота в ее голове не прекращает пугать меня, мне кажется, это дело рук вторженца, и я боюсь, что та же участь постигнет и мою девочку. Возможно, вторженец слишком долго использовал сущность женщины в латексе, не знаю… Да это и не важно – важно, чтобы красивые мысли Сэнди (и, разумеется, ее теплый храм) всегда были при ней.

Сэнди, Ривьера, Клэр, Генри Ашес, женщина в латексе… Пять… Кто же шестой?

Тут же я осознаю, что не чувствую невидимых ножей. Они исчезли, оставив тяжелый осадок в моей сущности. Нет боли, которая бывает от ножевых ранений, нет – я чувствую себя располневшим изнутри.

Я думаю, что этого осадка в моем теле нет – и после этих мыслей осадок пропадает. Я испытываю облегчение. Я по-прежнему могу управлять собой. Я такой же, каким был до вылета из Сэнди. Но я все еще похож на облако. Поэтому обретаю оболочку Олега Ривника, поднимаюсь на ноги и стою, как человек. Стою и смотрю на выход, думаю о том, что ждет меня в дальнейшем. Сквозь меня проходят живые люди. Семья с детьми. Дети прыгают и пока еще радуются жизни. Муж держит пакет с покупками в одной руке, руку жены – в другой. Жена просто улыбается. Совместные покупки, дети, обычная жизнь с ее обычными заботами – всего этого я лишился по воле безумного вторженца. Я провожаю семью взглядом, думаю, что на месте мужа должен быть я. На месте жены – Сэнди. На месте их детей – наши с Сэнди дети… Зря я об этом думаю. Живым людям нет дела до того, что покойники бродят среди них, почему же мертвых должно волновать присутствие живых? Мы мудрее живых, мы знаем то, что живые узнают только после своей смерти… Я только сейчас в полной мере осознаю причины пренебрежения "нелюдей", в частности Кина, ко всему человеческому. Возможностей у людей гораздо меньше, чем у нас, поэтому их действия кажутся нам глупее действий наших…

Может, "нелюди" правы, думаю я, только мне грустно от того, что я уже никогда не смогу насладиться тем, что живой человек называет обычной жизнью.

Моя сущность начинает вибрировать – а вибрирует она при самых глубинных переживаниях. Я думаю о словах вторженца о "шести особых телах", а затем думаю, кто он такой, этот вторженец, чтобы указывать мне, что я должен и не должен делать? Этот внетелесный придурок лишил меня жизни, в его силах превратить мою девочку в безвольного овоща, с какой стати я должен это терпеть? Даже если я вновь попадусь вторженцу, и он вновь меня пронзит невидимыми ножами, все равно, это не повод прекращать свою борьбу.

Я думаю о теле, в которое надо вселиться. Думаю о Клэр и надеюсь, что ее мысли помогут мне узнать, что творилось в этом мире последнюю неделю. Да, я почти ничего не знаю, я настолько был погружен в попытки управлять чужими телами, что выпал на неделю изо всех реальностей, которые только могут существовать.

Я переношусь в тело Клэр, разрываюсь на двадцать одно сознание, мысленно призываю каждое отдельное сознание действовать как одно целое и одновременно с этим пытаюсь выдержать увеличенные в двадцать один раз заботы Клэр о ювелирном магазине, смешанные с желанием переспать с Олегом Ривником, стоившим ему жизни и чуть было не стоившим ее…

Интересно, думаю я, когда полностью справляюсь с нагрузкой. Превратить весь этот бред в тривиальное желание вернуть себе любовника? Да, вторженец, ты – настоящий профессионал.

И… Клэр знает, что Генри Ашес занимается работорговлей. Хм, я вспоминаю, как Клэр сама приглашала меня посмотреть на картотеку с рабами. Ну да, тогда в ее теле находился вторженец… Что у вторженца за план такой? Не слишком ли он извращенный?

Хотя, какая мне разница? У меня своя цель, поэтому незачем интересоваться чужими затеями, даже если они и касаются меня. Надо идти в одном направлении по одной-единственной дороге, чтобы прийти туда, куда эта дорога ведет.

Я заставляю подойти Клэр к зеркалу и произнести первое, что мне самому придет, если так можно выразиться, в голову.

– Сэнди любит меня.

Я вижу перед собой загорелое лицо с мешками под глазами и в полной мере осознаю, что действительно управляю чужими телами. Я шевелю перед зеркалом пальцами, вижу кольцо на две фаланги. Вторженец не ставит себе цель губить наши образы, может, он (или даже они) всегда были в наших телах? Абсурд, сотворенный вторженцем – то исключение, что подтверждает правило?

– Считай меня исключением, которое подтверждает правило.

Ну да, вторженец сам мне об этом сказал, теми же губами, которые я сейчас вижу в зеркале.

Я сажусь на кожаный диван, осматриваюсь. Но можно и не осматриваться – чтобы понять, где я нахожусь, достаточно подумать головой Клэр. Из мыслей Клэр я понимаю, что сижу в ее втором кабинете. Первый кабинет больше похож на кабинет, чем этот, ведь здесь, кроме кожаного дивана и выключенного монитора, ничего нет. И да, оба эти кабинета находятся в ювелирном салоне Клэр.

Также я понимаю, что первый кабинет предназначается для административной деятельности. Туда приходят продавцы, когда они не в состоянии ответить на вопрос клиента, и приходят часто, что огорчает Клэр. И по причине накопившегося огорчения Клэр решила выделить себе второй кабинет – разумеется, с позволения Генри Ашеса и за его же счет. В мыслях Клэр называет этот кабинет не иначе как "пространством для личных переживаний". Тут же проносится воспоминание, в котором Клэр занимается сексом с молодым продавцом Маркусом Эвансом и представляет на месте Маркуса Эванса отчасти любимого и отчасти ненавистного Олега Ривника. Затем мелькает ощущение интимного превосходства – Клэр убеждена, что о ее сексуальных делишках с Маркусом никто, кроме Маркуса, ничего не знает, а уж о ее связанных с Олегом фантазиях, ха-ха, никто, и тем более Маркус, никогда не узнает.

Наивная.

Меня мог бы охватить стыд за фривольное обращение с чужими переживаниями, но Клэр – это не Сэнди. Клэр даже нельзя назвать достойной женщиной, поэтому у меня даже нет намека на стыд. К тому же, Клэр знает о перевозке рабынь, и все их имена хранятся в специальной тетради, спрятанной у нее в спальне, между матрасом и кроватью. Вот что вторженец называл "картотекой"!

Да, симпатии к Клэр пропали у меня после нашего расставания, но теперь не осталось ни малейшего шанса, что они появятся вновь. Клэр