Мой взгляд машинально падает на балконную дверь и первым импульсом становится спрятаться. Вибрация разговора в прихожей становится громче, я понимаю, что должна выйти, потому что Саша не обязан… Но мне страшно. Картины той сцены в ванной наводняют сознание, сталкиваются с паническими мыслями: «Как он узнал?», «Что ему нужно?». Ему мало? Он ведь и так меня уничтожил.

Я заставляю себя встать с дивана и идти. У меня еще никогда так не дрожали ноги. Кажется, что все это какой-то дурацкий сон, в котором я стала жертвой.

Саша загораживает собой дверной проем, но этого недостаточно для того, чтобы Руслан меня не увидел. Мы встречаемся глазами и паника вкупе со страхом прошивают каждую клетку тела. Он снова подавляет, высасывает.

— Саш, — мне приходится делать над собой усилие, чтобы говорить. Ссадины дают о себе знать обострившимся жжением. — Я сейчас с ним поговорю, и он уйдет.

Саша оборачивается, смотрит на меня с сомнением. Я и сама ни в чем не уверена, но чувствую себя обязанной вступить. Он здесь не при чем.

Я шагаю к двери, Саша с явной опаской меня пропускает, сам остается стоять чуть поодаль.

— Собирайся, — голос Руслана низкий и, как и тогда в ванной, слегка раздраженный. — Поедешь со мной.

Я вцепляюсь ногтями в косяк и мотаю головой. Мне страшно, очень страшно, но и терять мне нечего.

— Я никуда и никогда с тобой не поеду. Оставь меня в покое.

Руслан щурится.

— Думаешь, я тебя уговаривать приехал? Минуту тебе даю, чтобы выйти. Остальное обсудим в машине.

Я отчаянно хочу захлопнуть дверь перед его носом. Останавливает лишь то, что я не сумею этого сделать быстро и тогда случится непоправимое. Руслан меня схватит, ударит, причинит вред Саше. От этих мыслей губы начинают дрожать так, что это становится очевидно.

— Уйди, иначе я вызову полицию. И все им расскажу.

— Ты сама-то веришь в то, что говоришь? — Руслан делает шаг вперед, и я, сама того не ожидая, взвизгиваю и отшатываюсь. Да, я жалкая, потому что мои нервы окончательно сдали. Тело гудит от страха, по щекам катятся слезы.

— Тебя никто не приглашал в мою квартиру, — слышится голос Саши прямо за мной.

— Лучше скройся, челядь.

Как я могла перестать это замечать? Его пренебрежение к тем, кто находится не на топовой ступени социальной лестницы. Все его взгляды, которые так мне не нравились в начале, они ведь никуда и не исчезали. Тогда на парковке кофейни это была не ревность. Это было пренебрежение к тому, кто, по его мнению, хуже. И я для него челядь, просто вещь, которую не жалко сломать.

Руслан отпихивает Сашу, его смыкается на моем плече, вытаскивает за порог прямо в носках. Надо кричать, но я не могу. Голос словно иссушили. Я дергаюсь, выдираю руку, пячусь назад, упираюсь в стену, глотаю слезы.

— Ты, блядь, сама все усложняешь, — произносит Руслан, будто бы теряя терпение. — Хватит трястись. Хуже, чем в этой халупе тебе не будет.

Когда я вижу из-за его плеча лицо Мирона, мне кажется, что я схожу с ума. Что от страха и отчаяния, я двинулась умом, или это — странный сон, в котором все смешалось. Сердце замедляется вместе со временем, стучит гулко и тягуче. Взгляд Руслана освобождает мое лицо с попыткой обернуться, и в ту же секунду он странно и резко отшатывается назад. Я пытаюсь вздохнуть, но вместо этого лишь беспорядочно трогаю губами воздух, глядя, как он ударяется в торчащий угол перил, теряет равновесие и летит вниз со ступеней. Глухие звуки падения сплетаются с металлическим грохотом — он задевает прутья ограждений. Черная толстовка окрашивается пылью, мелькают локти — Руслан закрывает голову в попытке сгруппироваться. Все резко стихает, когда он оказывается лежать в лестничном пролете.

Я чувствую себя оглушенной. Моргаю, словно это поможет избавиться от стойкого гула в ушах и смотрю на застывшую спину Мирона в метре от себя. Мне хочется к нему прикоснуться. Нужно к нему прикоснуться. Я вытягиваю руку, но дотронуться не успеваю, потому что расстояние между нами вдруг начинает увеличиваться. И я просто смотрю. Как он сбегает по ступеням, как оказывается рядом с Русланом, который слабо ворочается на полу, по-прежнему прикрывая руками голову. Смотрю, как отводит ногу и наносит первый удар ему в живот. Хочется зажать уши, но я заранее знаю, что эти звуки все равно просочатся ко мне в голову. Глухие, тошнотворные, сплетающиеся с глухим бульканьем, осипшим дыханием и неузнаваемым голосом Мирона. Он молотит по по телу Руслана ногами и исступленно повторяет: «Сука, сука, сука».

— Мирон, хватит, — свой голос я тоже не могу узнать. Звучит жалобно и тонко. — Пожалуйста…Хватит…

Боковым зрением я замечаю, как открывается соседняя дверь. Лицо мужчины появляется лишь на секунду, оценивает происходящее и тут же исчезает. Ноги несут меня к краю, я вцепляюсь пальцами в перила, сквозь мутную пелену пытаясь сложить картинку. Руслан лежит на боку, что-то хрипит, держась то ли за живот, то ли за пах. Мирон больше его не бьет, просто стоит. Его плечи быстро и часто поднимаются, рука ныряет в растрепанные волосы, тянет.

— Мирон… — выходит из меня еле различимо.

Он меня не слышит. Тяжело дыша, прислоняется к стене, стоит так несколько секунд, задирает голову к потолку и медленно оседает.

— Я вызвал полицию, — раздается голос Саши. — Ты как?

Он кладет руку мне на плечо, и от этого неожиданного прикосновения меня я всхлипываю. Не могу заставить себя повернуться. Я не хочу терять его из вида.

Мирон ощупывает карманы брюк, извлекает телефон. Его движения, медленные, неловкие, заторможенные. Секунду он смотрит на экран, словно ему нужно собраться с мыслями и прикладывает его к уху.

— Спиридоновка, двадцать шесть, — его голос звучит ровно и без эмоций. — Третий подъезд… Избит мужчина… Нужны носилки и санитары покрепче.

Он говорит что-то еще, но звуки его голоса растворяются в собственных рыданиях. Я чувствую, как Саша обнимает меня сзади, утягивает назад. Зачем? Мне хочется вниз, к нему.

Рука Мирона повисает на колене с зажатым телефоном, взгляд поднимается вверх, на нас. Но он смотрит не на меня. На Сашу.

— Отмечатель сессии, я так понимаю, — произносит он хрипло и будто устало. — Сейчас скорая и менты приедут. Тати уведи. И сам спустись на минуту. Не бойся, мордобой на сегодня окончен.

Я чувствую себя зверем, запертым в клетке. Бесцельно мечусь по квартире, царапаю ладони ногтями и жду. От произошедшего меня отделяет металлическая дверь, за которой меня оставил Саша. Там, за ней, ускользает мое счастливое прошлое, рвется нить, связывающая меня с ним. Если бы мне удалось выйти, прижаться к нему, сказать, как я сожалею, объяснить, как сильно хочу быть рядом с ним, чтобы мы могли перешагнуть через весь этот кошмар вместе… Возможно, если бы он увидел мои отчаяние и искренность, тогда нас можно было починить. Ведь он так всегда и делал: был ко мне великодушным.