– Да, – ответила секретарь. – В ведьмах и колдунах Ирина Михайловна разбирается лучше всех. У нее сейчас лекция во второй «поточке».

– Во сколько заканчивается лекция?

Лена взглянула на циферблат наручных часиков.

– Через одиннадцать минут. Кстати, потом у Ирины Михайловны «окно». В это время она ходит пить кофе в буфет на втором этаже.

– Отлично. Попробую составить ей компанию.

– Вам это нужно для статьи? – с любопытством спросила секретарь.

– Да.

– Интересно будет почитать. Вы помните, где вторая «поточка»?

– Конечно. Не такой уж я и старый. – Глеб подмигнул девушке. – Спасибо за помощь, Лена!

– Не за что, Глеб.

– Удачи!

– И вам!

Глеб вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь. Постоял немного, ожидая, пока утихнет очередной приступ головной боли, затем повернулся и медленно побрел к лифту.

* * *

На вид ей было лет тридцать пять, хотя возможно, что она просто очень хорошо выглядела. Ухоженная, стройная, с правильными чертами лица. Очки в модной черной оправе ее ничуть не портили, даже напротив – придавали ей какое-то утонченное изящество.

Глядя на Ирину Михайловну, Глеб подумал, что во времена его студенческой юности кандидаты и доктора наук не выглядели так сексуально.

Ирина Михайловна отпила глоток кофе, покосилась на официантку, которая поменяла пепельницу, поправила очки и сказала:

– На кострах, Глеб Олегович, сжигали не только ведьм. Мужчин-колдунов сожгли ничуть не меньше, чем женщин.

– Почему же постоянно говорят только о сожженных ведьмах? – поинтересовался Корсак и тоже запил свой вопрос отличным кофе.

Ирина Михайловна улыбнулась:

– Тому может быть много причин. Но, кажется, вы спрашивали совсем не об этом. Вы спросили, верю ли я в ведьм, так?

– Так, – кивнул Глеб.

– Я – доктор исторических наук, преподаватель университета.

– Это значит – нет?

– Разумеется. Хотя… – Она как-то смущенно и растерянно улыбнулась. – «Есть многое, Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам».

– То есть вы вполне допускаете их существование?

Ирина Михайловна вздохнула и задумчиво произнесла:

– Не знаю, что вам и сказать. Чем дольше живешь на свете, тем отчетливее понимаешь, что на большинство наших вопросов мы никогда не услышим ответов. По сути, мы рождаемся, ничего не зная, и умираем – так ничего и не узнав. Я выбрала для себя профессию историка, поэтому стараюсь мыслить в рамках избранной парадигмы. Но если вдруг у меня на спине вырастут черные крылья и врачи подтвердят, что это действительно крылья, а не обман зрения, то я тут же откажусь от научного мышления и пойду в церковь – замаливать грехи.

– Черные крылья? – Глеб улыбнулся. – А разве ведьмы летают не на метлах?

– В основном да. Но случаются и отклонения.

Глядя на Ирину Михайловну, он подумал, что она и сама похожа на ведьму. На хорошенькую, зрелую, удачно молодящуюся ведьму.

Она подняла руку и посмотрела на часики. Потом перевела взгляд на Глеба и вдруг спросила с легкой улыбкой:

– Кстати, а почему вы пришли именно ко мне?

– Видел телепередачу с вами. Кажется, это была «Школа злословия».

– Было дело, – кивнула Ирина Михайловна. – При монтаже меня там сильно «порезали». Но в целом передача вышла довольно интересная. – Она отпила еще кофе. – Так о чем будет ваша книга, Глеб Олегович? Неужели о ведьмах?

– Скорее, о месте колдовства и магии в современном мире. Ведьмы – лишь один из примеров.

Она кивнула:

– Понимаю. Наши представления о средневековых ведьмах очень стереотипны. Мы считаем, что они были злыми, устраивали заговоры, вступали в секты и летали на шабаши. Однако в былые времена ведьма не всегда воспринималась как зло. Она могла быть доброй помощницей, приносить пользу людям.

– Меня интересует именно мрачный аспект колдовства, – сказал Глеб. – Тот, что связан со злом. И еще я где-то читал, что ведьмами часто «назначали» проституток. Это так?

– Да. Но при этом нужно помнить, что проститутками в Средние века называли не только женщин, которые предлагали себя за деньги. Любая одинокая женщина могла быть записана в проститутки, например, ушедшая из дома и оставшаяся без поддержки родных автоматически теряла статус добропорядочной, и в обществе к ней относились как к потенциальной распутнице. Сожительство без заключения брака, развратное поведение замужней дамы также могли расцениваться как проституция. Жанну д’Арк тоже ведь поначалу обвиняли в проституции лишь на том основании, что она покинула своих родных и отправилась в армию. Потом это обвинение постепенно переросло в обвинение в колдовстве.

– А что в наше время? – спросил Глеб. – Кто-нибудь охотится на ведьм?

– Еще как, – усмехнулась Ирина Михайловна. – Сейчас я вам кое-что покажу.

Она достала из сумки папку в красном кожаном переплете, раскрыла ее, быстро перелистнула несколько листков, достала вырезку из газеты и положила перед Глебом.

– Вот, почитайте.

Он взял вырезку и прочел:

«48-летний житель Благовещенска Олег забил колом 70-летнюю мать, обвинив ее в том, что она ведьма. К зловещему поступку избавитель от демонов готовился не один день. Он заранее заточил черенки от лопат в форму кольев, запасся кислотой и наручниками.

Полицейские с трудом смогли переступить порог дома, где произошло преступление. Квартира напоминала фильм ужасов. Мужчина облил лицо и руки матери кислотой, пристегнул ее к кровати наручниками, залил рот монтажной пеной и вбил в грудь два кола.

Сейчас подозреваемый находится в изоляторе временного содержания, решается вопрос об избрании меры пресечения. Сам убийца считает, что избавил мать-ведьму от вечных мук и страданий. Мол, теперь ее душа попадет непременно в рай».

– И это лишь один случай из множества, – сказала Ирина Михайловна.

– Н-да… – протянул Глеб, откладывая газетную вырезку. – Наш мир неизлечимо болен.

– Не знаю, как насчет всего мира, а наше общество точно здоровым не назовешь, – сказала Ирина Михайловна. – Мне часто кажется, что мы возвращаемся в эпоху мракобесия, когда на смену компьютерам и коллайдерам снова приходят магия и суеверия. Этому немало способствует современная литература. Все эти импортные «Гарри Поттеры», «Ведьмаки»… Да и наши не отстают. «Ночной дозор», «Плащаница колдуна», «Ангелы бездны»… Вся эта магическая фантастика с городами, селами и лесами, напичканными языческой нечистью…

– Кое-кто из интеллектуалов считает, что в переходе к мистическому взгляду на жизнь нет ничего плохого, – заметил Глеб.