Разговор на религиозные темы обычно чуть-чуть отупляет участников, и даже Грегори этого не избежал. Он хотел просто расслабиться, немного потравить Лайонела, и как-то не думал, что не сумеет его пронять.

— Да, что-то в мире неладно, — сказал он в том. — Счастье всегда за углом.

— Да что там неладно, — откликнулся Лайонел. — Просто так уж устроен мир, весь порядок вещей — одно зло, от него не скроешься. Вот оно как. «Нет делающего добро, нет ни одного!»[22].

— Это зависит от того, как добро определить, — предположил Грегори. — В конце концов, есть удовольствие, наслаждение.

— И в них червоточина, — ответил Лайонел. — Везде свой Иуда. Да весь мир и есть Иуда, только никто не решается об этом сказать.

Грегори повернул голову, чтобы получше разглядеть молодого человека, который так смотрит на жизнь. Он растерялся. Он-то рассчитывал войти в открытую дверь, а налетел на железные ворота.

— Даже Иуда получал удовольствие, — осторожно сказал он. — Знаете, в древности верили, что и предательство, и злоба, и жестокость могут вызывать восторг. Были такие культы…

— Чушь, — пренебрежительно отозвался Лайонел. — Это же просто обычная религия, вывернутая наизнанку. Обычно клерк ходит в церковь, а сатанизм — это тот же клерк, только в публичном доме. Такой задиристый петушок среднего достатка.

— Как-то странно слышать, — не без раздражения сказал Грегори. — Мне приходилось встречать людей, которых служение злу явно приводило в восторг.

— В восторг можно прийти от чего угодно, — отвечал Лайонел, — от выпивки, от азартной игры, от поэзии, от любви и, наверное, от сатанизма. Но Иуда таится во всем, и в дурном, и в добром, а кончается все одинаково ужасно.

— Можно наслаждаться и ужасом, — заметил Грегори.

— Нельзя наслаждаться отвратительным, — убежденно заявил Лайонел. — Не дай бог, если мечта о бессмертии окажется реальностью. Хотя сам-то я верю в бессмертие души, — сухо добавил он.

В комнате повисла тишина. Грегори вдруг почувствовал некоторую дурноту. У него закружилась голова, пришлось даже прислониться к стене. Лицо Рекстоу, смотревшего в сад, казалось ему вырубленным из камня, да еще и каким-то отдалившимся. Он зажмурился от страха, тряхнул головой, снова взглянул на Лайонела, а потом, повернувшись, — на неподвижную Барбару. Что за чушь! Он же в Калли, у себя дома. Адриан спит в его комнате, сознание Барбары он подчинил. А теперь надо опять пробиваться куда-то, избавляться от ощущения, что ты упал в колодец, а вокруг — гладкие каменные стены. Лайонел, думая о чем-то своем, вдруг заговорил речитативом:

Передо мною — ад, и ад во мне,

Но ниже адских бездн одна зияет

И щерится, чтоб поглотить меня.

В ней здешний ад покажется мне раем.

Грегори даже топнул ногой и тут же зашевелился, как будто просто хотел переменить позу. Ладно, сейчас нельзя с ним ссориться, хотя будь у него время — разнес бы в пух и прах. Нет, надо же — «клерк в борделе»!

— Я только вот еще что хотел сказать, — произнес он. — Если от здешнего врача не будет толку, не отчаивайтесь.

Я знаю в Лондоне одного старика, который много повидал и кое-что умеет. Попробую завтра позвонить ему и попрошу приехать. Конечно, гарантии нет, но чем черт не шутит?

— Вы действительно очень добры к нам, — сказал Лайонел. — Только что же тут можно сделать?

— Утро вечера мудренее, — почти весело отозвался Грегори. — О, вот и доктор! И сэр Джайлс с ним. Пойду, встречу их.

Сэр Джайлс, уезжавший на весь день по каким-то ученым делам, столкнулся с врачом у ворот. Теперь они шли по дорожке, каждый сам по себе. На пороге дома сэр Джайлс попытался заговорить с Персиммонсом, но тот предпочел ему врача. Новый осмотр ясности не прибавил. Врач не согласился переночевать в Калли, пообещал позвонить утром и был таков. Лайонел вернулся на свой пост, а Персиммонс потрепал его по плечу и весело попрощался: «Ну-ну, не стоит отчаиваться. Утречком я сразу позвоню старому Манассии», — после чего подхватил сэра Джайлса под руку и увел к себе в кабинет.

— Что за притча? — изумился сэр Джайлс. — Какому это Манассии ты собираешься звонить?

— А-а, так ты же еще не знаешь! — с ликованием ответил Грегори. — Жаль, тебя здесь не было. Пропустил интересное зрелище. Тут миссис Рекстоу откалывала номера, как бы это сказать… не свойственные английским дамам. По-моему, врач, и тот удивился. Ты заметил, Тамалти, как он растерялся? А с Манассией я тебя утром познакомлю.

— Он что, собирается приехать? — спросил сэр Джайлс. — Не слишком ли много народа повадилось в Калли?

— Немало, — кивнул Грегори. — Какой-то ряженый в сером… Ты не знаешь, кто он такой?

— Я знаю одно — ты свихнулся, — с удовлетворением заметил сэр Джайлс. — В сером? Скорей в чем-то таком… вроде формы.

— Почему? — не понял Грегори. — Он совсем не похож на военного. А что он имел в виду, назвавшись Иоанном?

— Да назовись он хоть Вельзевулом! — вскричал сэр Джайлс. — Это же инспектор, Грегори! Тот самый, который расследует убийство. Он здесь!

Грегори уставился на него.

— Ох, еще и этот, — произнес он. — Я-то считал, дело давно закрыто. Чего ради он сюда притащился? Что ему здесь надо?

— Ему нужен либо ты, либо я, — ответил сэр Джайлс. — Эх, Персиммонс, говорил я тебе: до меня они не доберутся. Мне, в конце концов, наплевать, какой танец ты спляшешь на виселице, главное, чтобы ко мне не приставали.

Если им нужно — пожалуйста, могут хватать тебя, меня это не касается. Завтра я уезжаю, на следующей неделе буду в Багдаде. Ну а если спросят, что ж, расскажу.

— Расскажи, расскажи, — усмехнулся Грегори, — только не забудь, как предупреждал, что Рекстоу придет к тебе, и его кабинет на это время…

— А ты расскажешь, — усмехнулся в ответ сэр Джайлс, — как кричал по ночам: «Кровь! Кровь!» Конечно, английская полиция берет взятки, но никогда не знаешь, кого можно купить, кого нет. Еще нарвешься не на того человека.

— Что ты суетишься? — примирительно проговорил Грегори. — Неужели ты думаешь, что у него есть хоть какие-нибудь улики?

— А я про это вообще не думаю, — отрезал сэр Джайлс. — Но рисковать из-за тебя не намерен, не стоишь ты этого. Кто ты такой? Перезрелый мальчишка, подворовывающий по мелочи. Повторяю, на меня не рассчитывай. А теперь скажи-ка, какого это лешего в сером ты поминал?

Грегори давно привык пропускать мимо ушей половину того, что говорит сэр Джайлс, но сейчас, вспомнив слова Лайонела, он с отвращением посмотрел на старого антиквара, однако справился с собой и беспечно ответил:

— А-а, забрел тут в Калли один сумасшедший. Нес какую-то церковную чушь. Говорил, что знаком с семьюдесятью королями.