— Нет, не вы пойдете, а я. Без сомнения, я сейчас же попрошу вас присоединиться к нам, — прибавил он.

— Сжальтесь над ним!..

Дампьер постучал в дверь комнаты Франсуа. Слабый голос ответил ему:

— Войди, Сюзанна.

Судебный следователь медленно отворил дверь и неподвижно остановился на пороге. Волнение мешало ему говорить.

Франсуа полулежал в кресле спиной к нему. Он тихо сказал:

— Чего ты от меня хочешь, милое дитя?

— Это не Сюзанна, господин Горме.

При звуке голоса судебного следователя Франсуа резко встал. Он был очень бледен.

— Прошу прощения, господин Дампьер, я не ожидал столь раннего визита, я думал, что это сестра… — растерянно произнес он.

Франсуа замолк, встретив холодный взгляд судебного следователя.

— В двух словах вот зачем я пришел, — проговорил Дампьер. — Я знаю обо всех подробностях убийства Гонсолена, притворстве его жены и вашей попытке увезти ее нынешней ночью.

— Тем лучше… Эта жизнь была ужасна! — прошептал Франсуа с облегчением.

Дампьер продолжал:

— Мне следовало бы выдать вас суду. Но я люблю Сюзанну. С другой стороны, мой долг вынуждает меня представить в суд все улики, имеющиеся против вас. Я не могу медлить более, не нарушив правил чести. Я сейчас же отправлюсь в суд и немедленно подам в отставку, но прежде дам знать прокурору…

Франсуа хотел прервать его, но Дампьер сделал ему знак и продолжил:

— У господина Фульгуза не будет причин колебаться. Прежде всего он даст распоряжение арестовать вас. Через несколько минут уже не я буду вести следствие по этому делу, и вы лишитесь свободы. Вы не предполагали, без сомнения, что я забуду свои судебные обязанности настолько, чтобы умолчать, скрыть ваше преступление и помочь вам убежать?..

— Нет. Я думал только, что вы, быть может, дадите мне время добраться до Швейцарии.

— Это я могу сделать.

— Благодарю вас, господин Дампьер. Но, видите ли, теперь уже поздно, и я не хочу бежать.

— Что же вы намерены делать? Через полчаса или час жандармы придут за вами.

— О! Я не боюсь ни ареста, ни жандармов. У меня есть средство избавиться от них.

— Что вы хотите этим сказать?

— Теперь, когда Мадлен помешалась, действительно помешалась, я не могу думать об отъезде из Франции без нее. Я дорожил жизнью только для того, чтобы жить с Мадлен. Если бы она могла уехать со мной, я увез бы ее далеко отсюда, а теперь об этом нечего и думать. Бежать, когда о моем преступлении стало известно, значит признаться в нем и убить моего отца. А я этого не хочу. Когда вы выйдете из этой комнаты, господин Дампьер, я умру. Мой труп найдут в овраге, по которому течет Такон. Вы слышите отсюда, как ревет поток?

— Но ваше самоубийство привлечет общественное внимание, и если вы думаете, что скроете свое преступление в безмолвии могилы…

— Узнают, что я убил себя? Разве нельзя приписать это случайности? Посмотрите!..

Франсуа взялся за деревянную балюстраду у окна, и та переломилась посередине.

— Понимаете? — продолжал он. — Я хотел наклониться, балюстрада сломалась, и я свалился в Такон. Вот что скажут. Когда меня отыщут, я буду уже мертв, потому что, прежде чем упасть в реку, я разобью себе череп о скалы в двух метрах под моим окном…

Судебный следователь не отвечал. Он думал о Сюзанне и об ужасной тоске, в которой она жила эти месяцы. Он сделал шаг к двери с намерением уйти.

— Вы не хотите перед смертью увидеть вашу сестру? — спросил он.

Франсуа колебался.

— Нет, — сказал он наконец. — К чему?.. Но у меня есть к вам одна просьба, я уверен, что вы не откажете мне.

— Говорите.

— Вы не сомневаетесь во мне? Вы убеждены, что через пять минут меня не будет в живых?

— Да.

— Что вы хотите сделать? Вы все еще намереваетесь сообщить об всем Фульгузу? Стоит ли посылать за мной жандармов? Не возбудит ли это толков?

— Не бойтесь ничего, о вашем преступлении никто не узнает. Можете умирать спокойно.

— Благодарю вас, господин Дампьер, — сказал молодой человек с улыбкой умалишенного.

Дампьер отвернулся, почувствовав, как на глаза навернулись слезы. Наступило молчание. Вдруг он услышал шум и обернулся… Он был один… Франсуа исчез. Дампьер бросился к окну, наклонился и увидел лоскуты одежды, зацепившиеся за скалы, и больше ничего… Тело уже исчезло… Такон с глухим ревом поглотил свою добычу. Испуганный Дампьер бросился к двери, отворил ее и стал звать на помощь. У порога без чувств лежала Сюзанна. Он взял ее на руки и покрыл поцелуями.

— Ах! Бедное дитя! Бедное дитя! — прошептал он. — Она была тут и не смея войти, слышала все!..

Как и обещал Дампьер, преступление Франсуа Горме не получило огласки. Генерал Горме был глубоко поражен страшной смертью сына, но так никогда и не узнал, что было ее истинной причиной. Маньяба тоже никому не сообщил о преступлении Франсуа. В тот же вечер Томас Луар был освобожден. Дампьер спросил его:

— Вы знали, что Франсуа Горме убил Гонсолена, вы присутствовали при сцене убийства, почему же вы не говорили ничего? Что удерживало вас?

Томас Луар ответил просто:

— Я любил Мадлен. Я был готов страдать за нее.

— Вы знали, однако, что она изменяла вам, ведь Франсуа Горме был ее любовником?

Луар потупил голову и покраснел.

— Я люблю ее и теперь, — сказал он тихо, словно стыдясь своих слов.

Томас вернулся в Бушу. Через два дня туда привезли Мадлен, и Луар, который знал ее дела, стал управляющим на заводе. Вместе со старой горничной госпожи Гонсолен он ухаживал за Мадлен. Вследствие странности, свойственной помешанным, женщина привязалась к молодому человеку, улыбалась ему, была спокойна лишь тогда, когда он находился возле нее, плакала и звала его, когда он уходил.

Через два года после этой драмы Дампьер женился на Сюзанне. Его перевели судебным следователем в Кот-д’Ор, и он уговорил генерала Горме переселиться к нему из Сен-Клода. Сюзанна и Дампьер страстно любят друг друга, но часто в порывах их нежности, как мимолетная тень, проскальзывает нечто серьезное и печальное. Ни он, ни она не забыли той страшной истории.

Меня зовут Мейлита, по профессии я гадалка и занимаюсь хиромантией и астрологией. Всех, кто хочет получить от меня совет, я принимаю у себя в квартире, на Старой Невольничьей улице, дом номер 209. Я с удовольствием посещаю и частные дома, где демонстрирую свое искусство.