– Хотел бы я сказать, что к этому привыкаешь, – прошептал Джек, прикрывая собственный нос.

Скинув веревку Хейзел, он оглянулся на стену деревьев, где, как ему показалось, мелькнула какая-то тень. Не разобрать, что. Может, какой-то зверь – лиса например, – скрывался в мшистом подлеске. И все, что Джек мог предпринять, это побыстрее закончить работу, чтобы убраться отсюда.

Хейзел обмотала лодыжки трупа веревкой несколько раз, а затем завязала ее крепким двойным узлом.

– Готово.

Джек потянул, и в лицо Хейзел полетела земля, сбитая скользящей вверх веревкой с края могилы. Она постаралась помочь направить тело из гроба через неровную дыру в крышке, но Джек большую часть тяжелой работы проделал сам, аккуратно выбирая веревку, пока тело не выскользнуло вперед ногами обратно в мир живых – на шесть футов вверх.

Затем Джек опустил руку, чтобы помочь Хейзел выбраться.

– А теперь нужно его раздеть и ни в коем случае не прихватить с собой ничего из его вещей. Мы же все-таки не воры.

Они стояли над телом, выполнив свою задачу, и темнота целомудренно скрывала наготу мертвого незнакомца.

– Так странно, – заметила Хейзел. – Мы словно на похоронах.

– Привыкнешь, – ответил Джек, уже взявшийся заворачивать тело в мешковину. Затем легко закинул его на плечо. Хейзел казалось, что Джек костлявый и тонкий, но он оказался неожиданно сильным. Он бережно опустил тело в тележку, а затем махнул на лошадь. – После вас, миледи.

Хейзел вскочила в седло мисс Розалинды и подала руку Джеку, помогая устроиться за ее спиной.

В Хоторнден они вернулись, когда небо едва посерело перед рассветом. Джек последовал за Хейзел в подземелье и положил тело на стол.

– Не хочешь остаться на чашечку чая? – предложила Хейзел после того, как они пару секунд простояли в молчании. – Можем подняться в замок; уверена, кухарка что-нибудь приготовит, если мы захотим позавтракать.

Джек покачал головой. Затем отбросил упавшие на лицо волосы.

– Не, мне лучше вернуться в город, – сказал он. – Пешком.

– О. Ладно, хорошо. – Хейзел опустила взгляд на тело, по-прежнему завернутое в покрывало Джека. – Думаю, мне потребуется больше, чем одно тело, – сказала она. – Если вдруг ты узнаешь, что еще кто-то умер от лихорадки.

– В этом недостатка нет, – ответил Джек. Хейзел подняла взгляд и с удивлением заметила на его лице улыбку.

– Значит, в это же время на следующей неделе.

К удивлению Хейзел, Джек вернулся в Хоторнден, не дожидаясь ночи воскресенья. Всего через пару дней после их удачной вылазки, выйдя на прогулку после завтрака, Хейзел увидела, что он робко стоит у конюшни.

– Я думал, – сказал он, – что если ты вдруг сегодня не занята, то могла бы научить меня держаться в седле. Я не надеюсь, что выйдет научиться за раз, особенно если ты посадишь меня на монстра вроде этого Бутыль… как бы его там ни звали.

– Бетельгейзе, – сказала Хейзел, пряча улыбку, и подошла к нему. – Говорят, это одна из самых ярких звезд на ночном небе, видимая невооруженным глазом.

– И невозможно высокая, как и этот конь.

Хейзел тем временем зашла в конюшню и вернулась, выведя высокого черного скакуна из стойла. Они оба подошли к Джеку, который, судя по виду, успел пожалеть о своем решении заняться верховой ездой.

Если бы Бетельгейзе умел ухмыляться, он бы именно это и сделал, глядя на Джека сверху, с несомненным вызовом во взгляде. Джек поднял руку, словно хотел погладить коня, но передумал и сделал вид, что изначально собирался всего лишь причесать собственные волосы.

– Итак, – заговорила Хейзел, – нужно, чтобы лошадь захотела с тобой познакомиться.

– У меня такое чувство, что мы уже познакомились, причем очень близко, – съязвил Джек.

– Никаких резких движений. Двигайся очень медленно. Протяни руку – да, очень хорошо, именно так, а теперь обойди вокруг, не отрывая руки от него. Ему нужно знать, где ты.

Джек повиновался, хоть и чувствовал себя глупо, обходя вокруг лошади под взглядом Хейзел.

– А теперь поставь левую ногу в стремя. Всегда садись в седло с левой стороны.

– Почему?

– На самом деле я точно не знаю. Просто меня так учили. Полагаю, это как-то связано с аристократичностью, но понятия не имею как.

– Ну, я далек от того, чтобы проявлять неуважение ко всему, что связано с аристократичностью, – заявил Джек, ловя взгляд Хейзел.

И с неожиданной ловкостью взлетел на спину Бетельгейзе.

– Ага! – воскликнул он. – Я это сделал!

Бетельгейзе наклонился пожевать желтеющей травы, и Джек в ужасе сжал поводья.

– Теперь работай бедрами, – велела Хейзел.

Джек выгнул бровь.

– Сжимай ими бока. И спину держи прямо. И постарайся не бояться. Лошади это чувствуют.

– Ясно. Понятно. Без страха.

– Ты по ночам выкапываешь мертвецов из могил и боишься лошадей? – спросила Хейзел.

– Видишь ли, в чем дело, – ответил Джек, когда Бетельгейзе начал забирать куда-то влево. – Мертвецы тебя не укусят. И вообще, ничего тебе не смогут сделать. Бояться надо живых.

– Да, полагаю, ты прав, – согласилась Хейзел.

Затем взобралась на мисс Розалинду, и, после некоторых усилий, им удалось заставить своих лошадей пойти бок о бок по длинной подъездной аллее Хоторндена.

– Думаю, это большее, на что сегодня можно рассчитывать, – сказала Хейзел, когда они вернулись к конюшням. – Но если хочешь, можешь снова прийти завтра. Мне пойдет на пользу сделать перерыв в учебе, прогуляться на свежем воздухе.

– Ага, – согласился Джек. – Звучит неплохо.

Во второй раз отправившись кататься, они доехали до границ поместья, где начиналась ферма другого владельца и на зеленых склонах холмов мирно паслись овцы. После этого Хейзел показала Джеку узкую тропу через лес, ведущую вдоль ручья назад к Хоторндену.

– Ты веришь в привидений? – спросила Хейзел, когда они миновали величественные кипарисы, растущие у задних ворот Хоторндена.

Она всегда думала, что это глупый вопрос, из тех, что шепотом задают друг другу дети, но проведя последние недели за изучением человеческого тела, стала больше интересоваться смертью и тем, что случается за ее порогом.

– А почему ты спрашиваешь? – спросил Джек. И потрепал холку Бетельгейзе. Он понял, что, стоит узнать лошадь поближе, и она уже не кажется такой страшной.