Выстроив команды всех пяти кораблей на пирсе уже при свете факелов, прежде всего Тарас еще раз напомнил всем, что за попытку бунта он будет казнить всех безжалостно.

— Этот флот не пиратский, и он будет подчиняться жестким законам, кем бы вы ни были раньше, — предупредил Гисандр, обводя всех холодным взглядом, который не сулил ничего хорошего, — за неповиновение назначенным мною командирам — смерть. Если сам командир попробует ослушаться моего приказа, его постигнет та же участь. Помните об этом всегда. Теперь я для вас закон и порядок!

Тарас прислушался, рассчитывая услышать недовольное бормотание, но толпа замерла в молчании. Тогда он решил закончить «работать кнутом» и перейти к «пряникам», быстро сменил гнев на милость.

— Я обещал наградить команду победившего в гонках корабля, — заявил во всеуслышание Тарас, — и я это сделаю. Хотя лучшим кораблем и оказалась моя триера, команды Пантория и Сикела также достойны награды. Они сражались до последнего. И я ценю это.

Тарас замолчал, а названные капитаны и моряки с их кораблей обратились в слух.

— Победителя Иллария я награжу деньгами, а для остальных команд сегодня мы устроим пир. Для всех, включая гребцов.

Пираты радостно загомонили, а затем кто-то громко выкрикнул:

— Слава Гисандру!!!

И все тотчас подхватили хором:

— Слава Гисандру!!!

«Вот так и становятся вождями пиратов, — невольно усмехнулся Тарас, разглядывая при мерцающем свете факелов это пестрое воинство, продолжавшее славить его имя, и бросая косой взгляд на не слишком довольного Иксиона, — главное, чтобы не бросились меня качать, а то охрана не поймет».

Но ничего подобного не произошло, хотя толпа и пришла в радостное возбуждение, поняв, что сейчас больше никого казнить не будут.

— Теперь они твои, — усмехнулся Иксион.

— Нет, сегодня твои, — возразил Тарас, — скоро я покину гавань, но кто-то должен с ними остаться и разделить радость. Надеюсь, это будешь ты. Мы, спартанцы, пьем мало. А мне еще нужно сегодня посетить своего оружейника.

И Тарас, не теряя времени, приказал выкатить со складов бочки с вином и устроить на берегу пир для всех, кому обещал. Илларию он лично, на глазах у пиратов, блестевших не хуже факелов при виде денег, отсыпал горсть медных монет из переданного ему пифием «на всякий случай» небольшого кошеля. Получив награду, Илларий выглядел таким довольным, словно ему отсыпали мешок золота. Но Тарас отлично знал, что и за эти деньги грек сможет купить себе немало удовольствий, а потому не спешил расходовать имевшиеся у него в ограниченном количестве «драгметаллы». Трогать «золотой запас» царя Леонида, хранившийся в горных пещерах, ему, понятное дело, воспрещалось. Да он и знать-то не должен был о том, что внутри, но догадываться ему никто не запрещал.

— Не забудьте охрану выставить у кораблей, — напомнил он командиру периеков, покидая гавань, поскольку сам не участвовал в этом гульбище, — а то спьяну как бы не спалили что-нибудь.

— Я все сделаю, — поклонился командир периеков, на котором лежала обязанность охранять бирему с разобранными баллистами и контролировать охрану остальных триер, которую должны были обеспечить патрули из самих команд.

Когда Тарас, направившийся в обитель Темпея, где он рассчитывал быть уже затемно, шагал по горной тропе в сопровождении своих телохранителей, ему вслед донесся еще один вопль: «Слава Гисандру!!!» Он невольно ухмыльнулся и, остановившись, бросил взгляд назад. Там, вдоль берега горели костры, и шумела пьяная толпа. Только начавшееся веселье входило в самый разгар. «Теперь они будут славить меня до утра. Как мало этим пьяницам надо для счастья, — подумал он и, поправив плащ на плече, зашагал в ночь, — главное, чтобы Иксион не слишком ревновал».

Но раздавшийся вслед за этим крик «Слава Иксиону» его немного успокоил.

Наутро, выяснив, что у Темпея сделано еще недостаточно много горшков, Тарас приступил ко второй части своего плана подготовки тайного спартанского флота. Он решил начать подготовку бойцов, которым предстояло стать морскими пехотинцами. А для этого требовалось собрать их всех вместе, и для начала он решил это сделать на берегу.

На рассвете Гисандр отправил гонца в бухту с приказом всем бойцам пехотных подразделений немедленно покинуть корабли и прибыть в горный лагерь Иксиона, где он будет их ждать. Это касалось солдат со всех кораблей, а не только с тех, на которых он выходил вчера в море. «Надеюсь, хоть не все они будут пьяны, — подумал Тарас, сам выступая с места ночевки по тропе, еще затянутой утренним туманом, — тяжело с непривычки, но пусть привыкают. Это армия, сынки».

Прибыв первым к месту сбора, Тарас, которого здесь уже давно знала вся охрана и пропускала везде почти так же, как и самого Иксиона, тщательно осмотрел прилегавшие к горному лагерю долины. В конце концов он нашел-таки поле, подходившее ему. И когда на перевале появились первые отряды будущих морпехов, он направил их к новому месту сбора.

Поле было не очень большим, но достаточно плоским, чтобы выстроить на нем несколько сотен человек. Тропинку, которая вела по центру долины, с одной стороны подпирали каменные сбросы, а с другой — пологие холмы. Пока потенциальных морпехов у него было всего на семь кораблей, на каждый из которых приходилось в среднем по семьдесят или даже восемьдесят человек. Кое-где было по шестьдесят. Итого пятьсот с лишним головорезов, собранных отовсюду, которых предстояло обучить искусству спартанского боя.

— Все, кто пришел, пусть выстроятся по командам своих кораблей, чтобы я мог сразу различать вас, — приказал Тарас, за спиной которого полукругом стояли его верные «спецназовцы», а за ними отряд из двух десятков периеков, — именно так вам и предстоит биться.

Однако слово «выстроиться» эти бойцы все еще понимали не с первого раза и вдобавок каждый по-своему. Поэтому, когда они выполнили команду Гисандра, ему предстало живописное зрелище, только в общих чертах напоминавшее строй гоплитов. Это было семь отрядов, сбившихся в кучу и ставших не четким прямоугольником, а каким-то полукругом.

— Отлично, — тихо проворил Тарас так, что его никто не расслышал, — а теперь будем делать из вас солдат.

Он сделал шаг вперед, подняв свой щит и копье. Но, прежде чем отдать команду, призадумался. Сначала он хотел приказать всем встать привычной ему фалангой, но биться предстояло на море, а не на суше, и в этом случае, слившись, исчезли бы все «команды» кораблей. Нужно было как-то сохранить этот принцип. И тогда он приказал то, что пришло ему на ум первым.

— Каждый отряд, — громко объявил он, вскинув копье, — должен встать ровно, по двадцать человек в ширину и четыре в глубину. И не сливаться с соседним. Выполнять!

Когда пираты, не без разговоров и взаимных тычков, кое-как разобрались, Тарас увидел перед собой совсем другую картину. Рассредоточившись поперек всей долины, воинство почти перегородило ее. Однако не успели все успокоиться, как неожиданно, за спинами метавшихся пиратов, Тарас вдруг разглядел еще несколько отрядов, приближавшихся к месту сбора. Их шлемы, мечи и щиты блестели в лучах солнца, давно разогнавшего утренний туман. Подойдя сзади к выстроившимся порядкам, они загомонили, пытаясь пробить себе дорогу. Едва не началась потасовка, и только вмешательство Тараса угомонило всех.