— Вы слышите? — Генка поднял кверху палец.

— Что? — насторожился Жмуркин. — Опять снежный человек?

— Шум, дурило! — сказал Генка. — Ты что, шума не слышишь?

Ребята прислушались и в самом деле услышали глухой шум.

— Это река шумит, — сказал Генка. — А почему река шумит? Потому что течет по камням. Идем скорее!

Генка рванул через шиповник, Жмуркин и Витька за ним. Через минуту они вышли к воде.

Река и в самом деле сужалась. Сразу после поворота с обоих берегов ее сжимали сточенные течением выступы невысоких серых скал. Выступы были невысокие и поросшие мхом. Вода шумела, отчего создавалось впечатление, что речка горная.

— Ну, и где тут твой кремень? — спросил Жмуркин.

Генка не ответил. Он забрался на скалу и осмотрелся.

— Тут за выступами пляж, — сказал он. — Обходите камень справа, а я искупаюсь.

Генка подошел к самому краю, взмахнул руками и как был, в одежде и ботинках, прыгнул в воду.

— Круто! — крикнул Витька. — Молоток, Крокодайл!

— Так можно и башкой о дно, — сказал Жмуркин. — Хотя ему от этого никакого ущерба не случится.

— Эх, Жмуркин! — Витька хлопнул Жмуркина по плечу. — Скучный ты человек. Болото.

Витька двинул за скалу. Жмуркин показал вслед ему язык.

Сразу за скалой начинался длинный пляж с удивительным красноватым песком. На пляже их уже ждал Генка. Он вытряхивал воду из ботинок и довольно морщился на солнце.

— Витька, это тебе. — Генка швырнул Витьке коричневый конус размером с карандаш. — Со дна достал.

— Чертов палец![62]— Витька ловко перехватил конус.

И сразу же стал стаскивать с ног обувь.

— Какой еще чертов палец? — спросил Жмуркин. — Тут что, еще и черти водятся?

Витька, не отвечая, стал стачивать чертов палец о ребро котелка. Когда на краю набралась горка белого порошка, Витька приложил порошок к мозоли и прижал подорожником.

— Полегчало? — осведомился Жмуркин.

— Чертов палец возникает, когда молния бьет в песок, — сказал Витька. — От этого в песке образуются вещества, препятствующие гниению. Один раз приложил — и все зажило!

— Суеверия. — Жмуркин презрительно плюнул в воду.

Генка тем временем разделся до трусов и вновь вошел в воду. Он набрал воздуха, нырнул и почти сразу вынырнул. Генка шагал по дну и тащил что-то тяжелое. Когда он вышел из воды по пояс, стало ясно, что Генка тащит большой остроугольный камень.

Генка выволок его из воды и бросил на песок.

— Там на дне еще есть. Надо достать.

Витька стал раздеваться, а Жмуркин сказал:

— Я плавать не могу, сами знаете, у меня ноги сразу сводит. Я буду береговой поддержкой.

Генка и Витька понимающе переглянулись. Жмуркин никак не мог забыть историю с гигантской царской щукой, чуть не утопившей его, и он до сих пор старался держаться подальше от всякой глубокой воды.

— Камней от скал притащи, береговая поддержка! — велел Генка и снова нырнул в воду.

Витька почесал живот, пощупал воду мизинцем и нырнул за ним.

Жмуркин скептически пнул вытащенный Генкой камень и пошагал к скалам.

Пока он таскал от скалы валуны, Витька и Генка выбросили на берег восемь острых камней разной величины. Витька собрался было нырнуть еще за девятым, но Генка сказал, что хватит. Он взял самый крупный камень, поднял над головой и обрушил на камень поменьше.

Оба камня раскололись на многочисленные острые и плоские пластинки.

— Вы думаете, почему древние люди кремень использовали? — Генка выбрал два самых крупных осколка, шириной и длиной чуть больше ладони. — Потому что кремень легко слоится. И очень тонкими пластинками. Смотрите.

Генка легонько провел осколком по коже локтя. Сразу же за осколком потянулась тоненькая красная полоска царапины.

— Как бритва, — сказал он. — И затачивать не надо.

— Так он сразу сломается… — Витька с сомнением посмотрел на осколок. — Тоненький такой…

— А ты что, год с ним на охоту собираешься ходить? Один раз ткнешь — и все. Больше и не успеешь. Надо теперь их заострить. А это делается так, мне тот парень показывал.

Генка положил кремневую заготовку на большой круглый булыжник и стал осторожно обстукивать ее твердым осколком принесенного Жмуркиным камня. Генка стремился заострить кремневую пластину и сделать ее по возможности похожей на наконечник копья. С каждым ударом от пластины отскакивали мелкие кремневые чешуйки.

На двадцатом ударе заготовка раскололась.

— Бывает, — пожал плечами Генка. — У древних людей были тысячелетия, чтобы научиться такие штуки делать. У нас всего пара часов.

Генка взял другую пластинку и принялся обстукивать ее. Витька тоже решил попробовать себя в искусстве изготовления каменных орудий и выбрал заготовку. Правда, у него она сломалась гораздо раньше, чем у Генки, — на третьем ударе.

Жмуркин же просто грелся на солнышке и зевал, отгоняя слепней.

Генка с Витькой сломали еще по одной заготовке, а вот с третьего раза у Генки получилось. Ему удалось отколоть с кончика пластины по маленькому кусочку, и заготовка приобрела законченный вид, став похожей на длинную узкую рыбку. Генка проверил качество острия на пальце и остался доволен.

— Пойдет. — Он спрятал наконечник. — Снежного человека проткнуть хватит. Надо еще таких копий сделать. Побольше.

— А зачем больше-то? — спросил Жмуркин. — Снежный человек один…

— А кто знает, сколько мы тут в лесу пробудем? Может, до зимы…

— Ты же говорил, что вокруг везде железные дороги, как в треугольнике, не заблудишься! — разволновался Жмуркин.

— Говорил. — Генка принялся обстукивать следующую пластину. — Говорил… Но все бывает. А вдруг, Жмуркин, мы в другое измерение попали, а? А снежный человек — это не снежный человек вовсе, а как раз житель этого другого мира? Может, мы отсюда вообще никогда не выберемся? Вот ты, Жмуркин, тут хоть какой-нибудь след человеческий видел?

— Н-нет… — У Жмуркина задрожала губа.

— То-то же, — серьезно сказал Генка. — А поэтому нам лучше сделать этих копий побольше… И ты тоже не бездельничай, Жмуркин, бери большие камни и раскалывай их на пластины. А мы будем наконечники делать.

Жмуркин вздохнул и принялся раскалывать камни. Очень скоро Генке удалось изготовить второй наконечник, а Витьке первый. Ребята усвоили каменную технологию, и работа пошла быстрее. Потом Витька придумал, как усовершенствовать сам процесс, разделив его на три части. Теперь Жмуркин как наименее умелый выполнял самую простую часть работы — раскалывал камни и отделял пластины. Витька оббивал пластины по краям, придавая им нужную удлиненную форму, а Генка уже как настоящий мастер доводил копья до готовности — заострял самые кончики.