— Теперь и в эту… в прокуратуру не сунешься, —загрустил он. — Придем, а нам скажут: «Что это у вас за трупы в квартире?Ну-ка, объясняйте». И разговаривать ни о чем другом не захотят…

— Не переживай особенно, — посоветовала я. —Конечно, у прокурора могут возникнуть претензии к нам, но это ведь еще не скорослучится, идти туда на днях мы не собираемся. Пусть сначала машина закрутитсякак следует. Если нам повезет, начнут служебное расследование, Логиновупридется туго, а нам полегчает, и совместными усилиями мы сможем во всемразобраться. А сейчас надо позвонить в милицию, я, кстати, и телефон вижу.

— Зачем звонить? — вроде бы испугался Денис.

— Ты что, забыл? В квартире два трупа…

— Ну и пускай лежат…

— Спятил совсем, мне ж там жить.

— Может, полежат несколько деньков, а, Саш? Ведь завтравсе менты в округе будут за нами гоняться.

— Не больно они расторопные, — усомнилась я ипошла звонить.

Услышав в трубке приятный мужской голос, я честно сказала,что, только что вернувшись домой, застала на полу двух типов, по видусовершенно мертвых. Очень испугалась и убежала, а теперь переживаю и за себя, иза типов, и за квартиру. Милиционер слушал не прерывая, а потом спросил:

— Вы вообще как, любите шутить?

— Нет, не очень. Вы бы подъехали… Квартира заперта,потому что я бежала оттуда не помня себя и замок захлопнула, но вы можете егосломать, я разрешаю.

— Вы б, девушка, подождали наших сотрудников уподъезда. Приедут, разберутся.

— Наверное, не смогу. Адрес вы знаете, так что всегодоброго.

— Слушайте, — начал он, но я его перебила:

— Я поступила как положено: сообщила вам о трупах. Дальшеваше дело, потом не говорите, что я чего-то там нарушила, и вообще… — В этомместе я еще раз вздохнула и повесила трубку, оставив дежурного пребывать враздумье: то ли у психов в связи с дурной погодой обострение, то ли трупы вквартирах потихоньку становятся нормой жизни.

Пока я разговаривала по телефону, у меня в голове мелькнуламысль, сначала просто мелькнула, потом вызвала интерес, а потом и желаниекое-что проверить. Поэтому к машине я вернулась бегом и сразу же направилась всторону старого города.

— Теперь куда? — спросил Денис. Его вроде бынемного сморило, я испугалась и пощупала его лоб, только бы мальчишка неподхватил простуду. Лоб был теплым, а вид у Дениса сонным. Ребенку одиннадцатьлет, и требовать от него большой выдержки было бы глупо. Сейчас он хотел спатьпосле пережитых волнений, и я велела ему перебраться на заднее сиденье и тамустроиться. Все равно сегодня лучшего места для ночлега нам уже не сыскать.

— Ты со мной поговоришь? — спросил он, укрываясьмоей курткой. «Может, стоит рассказать ему сказку?» — подумала я и покосиласьна него.

— Поговорю, конечно.

— Так куда мы едем, я ведь спрашивал.

— Извини… В один ресторанчик в старом городе. Попробуемотыскать человека, который продал Андрею пленку.

— Зачем?

— Надо его предупредить об опасности: Логинов убираетсвидетелей.

— Так этот дядька плохой или хороший?

— Что это за странное разделение человечества? Длякого-то плохие мы… Ты магнитолы воруешь, а я вот взяла и тебя свистнула.Соображаешь?

— Я не понял, он за нас или нет? Я тяжко вздохнула.

— Думаю, в настоящий момент вряд ли кто-нибудь «занас». Хлопотно это. Но все, кто может свидетельствовать против Логинова, вконечном счете, наши друзья. Откуда-то этот тип взял пленку? Возможно, он сам иснимал ту вечеринку, решив заработать на этом. Андрей пленку купил, но об этомпрознал Логинов и отправил к нему своих людей. Если все обстоит так, как ядумаю, фотографу грозит опасность.

Тут я еще раз взглянула на Дениса и поняла, что он спит,подтянув ноги к животу и скрючившись под курткой. Я плавно затормозила, всталаколенями на водительское сиденье и, нагнувшись к Денису, укрыла его ноги своимсвитером. Личико его было очень бледным и невыносимо жалким. Не удержавшись, япротянула руку и осторожно погладила его волосы. А потом заплакала. Сидела,подперев кулаком подбородок, смотрела на него, и слезы текли по моим щекамсплошным потоком от щемящей душу нежности.

— Я не сплю, — сообщил Денис. — Ты чегоревешь?

— Притвора, — усмехнулась я, вытирая слезы исадясь за руль.

— Ты любишь сказки? — спросил он.

— Люблю, — пожала я плечами.

— Все?

— Как это можно любить все сказки? Нет, только те,которые люблю.

— Ты чего сказала-то? — удивился он, а я фыркнулаи покачала головой.

— Да, нескладно получилось… А ты почему о сказкахспрашиваешь, хочешь, чтоб рассказала тебе?

— Что я, маленький, что ли?

— Ну, я вроде тоже не маленькая. А послушала бы судовольствием.

— Это потому, что в сказках конец хороший?

— Наверное. И вообще, сказки придумывают добрые люди. Ивот еще что: ты себе голову не забивай, у нашей с тобой сказки конец будетрасчудесный, это я тебе твердо обещаю.

Он кивнул и спокойно пробормотал:

— Я верю.

Город из-за дождя выглядел пустынным. Фонари и те гореликак-то неохотно, через силу. Узкие улочки старого города были совершеннобезлюдны: ни одного прохожего. Впрочем, кому придет в голову прогуливаться втакую погоду? За все время нас обогнали две машины, которые тут же скрылись впереулке. Переулков в старом городе сколько угодно, в один из них я и нырнула,пристроила машину и дала краткое наставление Денису: из машины не выходить,головы не поднимать, сидеть тихо и ждать меня.

— Мотор не глушить? — осведомился он.

— Не глуши. Я могу задержаться, так что не беспокойся ипостарайся уснуть.

Я бодро зашагала под проливным дождем к кафе и уже черезминуту выглядела мокрой курицей. В холле попыталась придать себе сносный вид,стоя перед зеркалом, но только рукой махнула. Парень за стойкой взглянул наменя удивленно: в заведении отдыхали человек двадцать, почти одни мужчины, уокна сидели две девицы в компании парней, но вид имели такой, что отличить ихот спутников было бы затруднительно.

Я попросила чашку кофе и устроилась возле стойки,прикидывая, как половчее начать разговор.