Аллену стоит серьезно задуматься над тем, на кого он собирается оставлять стаю.

- Отдай мне ее, Макклин! – прорычал молокосос.

- Вот только давай без этого пафоса, сопляк, - поморщился я. – Ты уже натворил достаточно для одной ночи. Угомонись.

- Макклин…

- Угомонись, я сказал, Джефферсон-придурок-младший, - удобнее перехватил волчицу.

- Что?

- Иначе позвоню Джефферсону-придурку-старшему и расскажу, до чего ты довел такую ценную самку как Крис, - улыбнулся я. Улыбнулся искренне, потому что рожа щенка реально в этот момент выглядела смешно. Такая смесь удивления и праведного гнева.

- Так она из-за тебя в таком состоянии? – по телу сопляка прошла дрожь.

Я внимательно наблюдал за парнем. Было интересно. Мальчишка и правда был силен, пожалуй, даже сильнее Аллена. Правда, едва ли до конца осознавал свою силу, свои возможности. И это могло стать проблемой: он слишком молодой, слишком дурной еще. Ему кажется, что весь мир у ног, что он победитель по жизни. Но… Так много этих но… В том числе и я. Любопытно, насколько сильно он привязан к Хэнсон? Судя по тому, что я имел счастье наблюдать последнюю неделю – сильно.

- Ты собираешься и дальше яйцами мериться или все-таки сделаешь хоть что-нибудь?

Маркус тряхнул башкой. Один раз, другой. Будто сбрасывая волчью суть, сделал глубокий вдох.

- Отдай мне Кристин, - медленно, словно с усилием проговорил парень.

- Вот это, пожалуй, единственное твое верное решение за последние двадцать минут.

Я передал волчицу в руки Джефферсона, отступил на шаг и развернулся к машине, захлопывая пассажирскую дверцу, намереваясь сесть за руль.

- Я хочу встретится с тобой завтра, Макклин. Есть разговор.

- Можешь попробовать, - пожал плечами, все-таки опускаясь на сидение и заводя мотор. Кажется, мальчишка сказал что-то еще, но я его не услышал. Были дела важнее.

Когда я развернулся, Джефферсон так и стоял с потерявшей сознание Кристин на руках. И должен признаться, что смотрел я именно на Крис. У нее очень красивая волчица – темно-коричневая, как молочный шоколад.

Надеюсь, у Маркуса хватит ума позаботиться о мелкой.

- Конард, - Сэм, почти влетела в меня, стоило мне снова оказаться в доме Алисии.

- Саманта, разве тебе уже можно вставать? – перехватил я девушку и подтолкнул к дивану. Ребята вошли почти сразу за мной. – Как ты?

- На удивление неплохо.  

- Ты не обманываешь?

- Нет, - отрицательно покачала головой волчица. – Меня тошнит, кружится голова, и морозит, но Алисия сказала, что это из-за отравления. Но в остальном все хорошо.

- Ты готова рассказать мне, что произошло, милая?

Сэмми подняла колени к груди, натянула на них длинную майку и обхватила руками, взгляд устремился в окно. Спутанные со сна волосы, нездоровая бледность, капельки пота на лбу и висках и очень непривычный, изменившейся запах. Все еще ее, но… менее яркий, выраженный.

- Я на самом деле очень мало что могу тебе рассказать. Я пришла поздно, мы задержались в группе, поздравляли с днем рождения Карлу, выпили немного пива. Где-то в четыре я вернулась домой.

- Доехала или дошла? – спросил я.

- Дошла, - на миг нахмурилась Сэм. – Захотелось вдруг прогуляться. Просто пройтись, подумать, посмотреть на дневной город, а еще булочек захотелось, - улыбнулась девушка. – Поэтому по дороге я заглянула в пекарню на Лэйн. А что?

- Пока не знаю, - пожал плечами, кладя Саманте руки на плечи, ощущая ее напряжение. В этот момент в гостиную зашла Ал с подносом, поставила его на столик и села с другой стороны от Саманты.

- Я заварила тебе чай с мелиссой. От него тошнить не должно, - Алисия протянула девушке кружку. Волчица кивнула, благодаря, и осторожно взяла чашку, словно держала в ладонях птенца со сломанным крылом, чуть повела носом.

- После пекарни пошла домой, приняла душ, достала форму из сушилки и решила, что еще есть время поваляться перед телеком. Я, видимо, заснула. Потому что проснулась, уже когда он был внутри, когда заливал мне в рот какую-то гадость.

- Он? – переспросил я.

- Да. Он.

- Он был один?

- Да. Я не смогу его описать. Он был в маске, в темной куртке, брюках, перчатках, за спиной рюкзак. Пожалуй, чуть пониже тебя. Но это точно был мужчина. Я проглотила жидкость прежде, чем поняла, что происходит. Он надавил мне на грудь коленом, но я его сбросила, обернулась.

- Обернулась? – переспросил Ник.

- Да. Мы дрались.

- Милая, - я слегка приобнял девушку за плечи, - ты уверена, что вы дрались?

- Да. Я напала, но… Что-то было не так. Со мной, с волчицей, что-то… не знаю, все было, словно в тумане. Я почему-то не могла его толком разглядеть, учуять запах, но…

Саманта замолчала, сделала большой глоток из кружки, потерла виски. Она выглядела очень беззащитной сейчас, почти такой же беззащитной, как тогда, когда я познакомился с ней впервые, когда увидел, как какой-то урод избивает ее у черного входа в берлогу. Сэм лежала на земле, штанина с левой стороны была разодрана до колена, нога неестественно вывернута, блузка сбилась, задралась почти до шеи. Она закрывала лицо перепачканными руками, съежившись и тихо скуля, а мужик пинал ее тяжелыми ботинками.

В тот миг, когда я оказался рядом, девушка подобрала с земли кирпич. Мы подпирали им заднюю дверь, когда выносили мусор по утрам. Мужик навалился на волчицу сверху, пытался расстегнуть джинсы. Она дергалась и извивалась, стараясь скинуть с себя мудака. Я чувствовал попытки перекинуться и точно так же чувствовал, как урод не выпускает зверя девушки, как давит на него. Его животное было сильнее. Мужик ударил Сэм по лицу, послышался хруст ломаемой кости, девушка тонко взвизгнула, а в следующий миг кирпич угодил уроду в висок. Он дернулся, захрипел и упал сверху. Волчица взвыла, коротко и отрывисто, а потом затихла, теряя сознание. В том вое была боль, дикая, страшная боль, она выла, как раненное животное. Короткий звук, всего лишь мгновение, но я запомнил это мгновение на всегда. Когда я оттащил здоровяка с девушки, она все еще была без сознания. Волк умер. Я отнес девушку в подсобку, кое как привел в порядок ее одежду, избавился от тела ублюдка. Будь ты хоть оборотень, хоть человек – но удар в висок ничего хорошего не сулит.

В себя Саманта пришла только, когда я уже закрыл бар и сдвигал в зале столы, чтобы переночевать, ведь мое место заняла незнакомка. Сэм появилась на пороге почти бесшумно, держалась за дверной косяк, вся в синяках, ссадинах, хромая.

- Где Арчи!? – она крикнула, взвизгнула, в глазах плескались настоящие боль, отчаянье и страх. – Что ты с ним сделал?!

- Он мертв, - ответил осторожно.

Дикий и яростный рык разнесся в сонном помещении «Берлоги», отразился от стен, замер под потолком, Саманта обернулась, бросилась. Серая тень, слабая и тощая, явно сидящая на наркоте. Ей почти удалось вцепиться мне в горло. Волчица разодрала мне руки и грудь. В то утро мы почти разгромили бар. Мудак-Арчи был ее парой. Она плакала после, рассказывала, что он с ней делал, рассказывала почти без эмоций, отстраненно, так, словно это и не с ней происходило. Арчи издевался так, как только мужчина может издеваться над женщиной. Он заставил ее уйти с третьего курса Альберты, бросить биохимию, он подсадил ее на дурь, он убил ее отца, он продал дом и теперь они жили в трейлере где-то на отшибе города, почти на помойке. И он же… был ее парой, только его признавал зверь внутри Саманты. Она рыдала навзрыд у меня на плече, она ненавидела меня.