«Я почти не просматриваю почту после начала процесса, – подумала Бетси. – Так нельзя». Она подумала еще кое о чем, что должна была сделать. Давным-давно Тед, Скотт и Кент, едва начав общую практику, купили по комплекту медицинских книг. Переезжая в новый офис, Кент оставил свои книги и некоторые другие личные вещи на хранение – до окончания ремонта помещения. А потом на складе случился пожар, и книги сгорели.

Кент никогда не обращался к ней, но Бетси знала, что он был бы счастлив получить комплект, принадлежавший Теду. Она пила кофе и думала, что во всем этом испытании Кент и его жена Сара показали себя настоящими, верными друзьями. Давая показания, оба они особо подчеркнули, с какой любовью и заботой она всегда относилась к Теду.

К тому же в свои худшие моменты Тед хватал эти книги с полок и в ярости швырял их в стены библиотеки. Бетси хотела забыть, стереть все это в памяти, и передача книг Кенту была бы первым шагом в нужном направлении.

– Кармен, вы помните те медицинские книги, которые стояли в библиотеке на двух верхних полках? – спросила она, когда домработница заглянула пожелать ей спокойной ночи.

– Помню, да.

– После суда, пожалуйста, упакуйте их. Мы отправим книги в офис доктора Кента.

– Хорошо.

Кармен ушла. А вдруг книги понадобятся Алану? «Ну нет, ему книги не нужны. Он либо выбросит их, либо попытается продать. И дом все еще мой. Все, что в нем есть, принадлежит мне, и я вольна раздавать вещи или хранить их».

«Если меня признают виновной, перейдет ли все, что у меня есть, Алану?» На мгновение ею овладело давящее ощущение одиночества. Позвонить Питеру она не могла. Он был под прицелом прессы, что доказывал и заголовок на третьей странице «Пост», который кричал о «вдове мертвого доктора и вспыхнувшей старой любви!».

Часы показывали еще только без четверти восемь, но Бетси решила подняться наверх.

«Спать пока еще не хочется. Переоденусь в пижаму и, может быть, почитаю немного в го́стеной. В комнате, где мы с Тедом провели вместе так много тихих, счастливых часов…»

Но едва Бетси устроилась в кресле наверху, как зазвонил телефон. Судя по номеру на определителе, звонил ее отец. «Чего я меньше всего хочу, так это выслушивать его бодрые утешения», – подумала она.

– Здравствуй, папа.

– Бетс, сегодня ты выглядела не очень хорошо. В том смысле, что заявление доктора насчет Теда прозвучало не в твою пользу.

– Знаю.

– Герта говорит, что мне бы надо быть рядом, поддержать тебя. Мол, внуки уже достаточно подросли и поймут, что такое случается, а ты для них в общем-то родственница ненастоящая.

«Поверить не могу, что я это слышу, – подумала Бетси. – Не могу поверить».

– Я несколько раз просила не называть меня Бетс, – осторожно подбирая слова, заговорила она. – Я не хочу видеть тебя в зале суда, но ты можешь поблагодарить свою любимую супругу за ее предложение. Единственная, как ты говоришь, настоящая родственница, видеть которую мне было приятно, – это девочка, которую ты продал за сорок тысяч долларов. Ей сейчас двадцать шесть, и я с радостью приняла бы ее в своем уголке. Пожалуйста, не досаждай мне больше своими звонками.

Не дождавшись ответа, Бетси бросила трубку и закрыла глаза. В минуты отчаяния потребность видеть дочь, которую она никогда не знала, овладевала и душой, и телом. В такие минуты она вновь переживала те короткие мгновения, когда акушерка позволила ей подержать новорожденную.

Волна пришла и ушла, оставив усталость и пустоту. Бетси выключила свет и отправилась в спальню.

Как и на всех свидетелей по делу Бетси Грант, на Алана Гранта распространялись все судебные запреты. Как объяснил судья, до окончания процесса свидетели не имели права обсуждать свои показания друг с другом и находиться в зале во время выступления других свидетелей. Им также запрещалось читать или слушать отчеты о ходе процесса в средствах массовой информации.

В зале суда Алан Грант не появлялся, но все остальные правила и запреты он нарушал. Алан читал все появлявшиеся в газетах статьи и каждый вечер смотрел репортажи о процессе по всем телевизионным каналам. Мало того, он вел разговоры с одним свидетелем.

Теперь Алан дошел до такого состояния, что боялся проверять свою электронную почту и поступавшие на мобильный телефон сообщения. После того как на суде была оглашена информация об уже полученных им выплатах и размерах наследства, причитающегося ему в случае осуждения Бетси, давление стало невыносимым. Все ждали денег и хотели получить их прямо сейчас. Некоторых удалось успокоить обещаниями, что сразу после вынесения приговора мачехе он обратится в суд с просьбой разморозить счета и без промедления получит деньги. Помогали и щедрые посулы вознаградить терпеливых бонусом в размере десяти тысяч долларов – своего рода компенсацией за причиненные неудобства.

Такая политика устроила всех, кроме одного. Этот недовольный упрямо отказался верить в то, что Алан не в состоянии заплатить сейчас, и посоветовал ему почаще смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Алан почти не спал, а когда ему все же удавалось уснуть, перед ним вставали жуткие картины – рука с мраморным пестиком, бьющая по затылку самого дорогого ему человека.

В понедельник утром Бетси Грант предстояло выступить последним свидетелем защиты. В очереди из зрителей, выстроившихся к дверям зала судебных заседаний, одними из первых оказались Эльвира и Уилли. Накануне они долго обсуждали, когда сообщить Дилейни новость о том, что Бетси Грант – ее биологическая мать, и в конце концов решили подождать до вынесения вердикта. Оба хорошо понимали, сколь сильное эмоциональное потрясение ожидает их подругу, и знали, что ей придется отказаться от освещения процесса на телевидении. Расположившись в зале, Эльвира и Уилли обнаружили, что Дилейни сидит прямо перед ними, как всегда, в первом, выделенном для прессы, ряду.

Первая бомба уже взорвалась накануне вечером. Какая-то женщина в Милуоки опубликовала на своей странице в «Фейсбуке» фотографию явно беременной девушки, держащей в руках платье. Под фотографией хозяйка страницы написала: «Чуть в обморок не упала, когда поняла, что Бетси Грант – это Бетси Райан, работавшая у своей тети в магазине готового платья в Милуоки двадцать шесть лет назад. Ее тетю я знала еще со школы и саму Бетси встречала несколько раз. Очень милая и приятная девушка. Я щелкнула ее после того, как она помогла мне выбрать платье для свадьбы. Не верю, что она могла убить мужа. Бетси и мухи не обидела бы».

Заседание началось без присяжных, которые еще находились в совещательной комнате.

– Ваша честь, – поднялся со своего места прокурор Элиот Холмс, – мы все знаем о посте в «Фейсбуке», появившемся накануне около десяти часов вечера и широко обсуждавшемся в одиннадцатичасовом и следующих выпусках новостей, а также в сегодняшних утренних газетах. Полагаю, перед судом стоят два вопроса.