– Я была так расстроена, что просто не помню. Не думаю, что я ее включала. Проверить это невозможно, поскольку система сигнализации у нас старая, и функция электронной записи включений и выключений в ней не предусмотрена.

– Но обычно вы включаете ее на ночь?

– Да, обычно это делала либо я, либо Анжела.

– Миссис Грант, после того как гости и сиделка ушли, вы заходили в спальню к мужу, проверяли, спит ли он?

– Да, заходила и проверяла. Тед спал. Я знала, что Анжела дала ему таблетку снотворного.

– Когда это было?

– Примерно без четверти десять.

– Что вы делали потом?

– Я пошла к себе в спальню, которая находилась также на первом этаже, легла и сразу уснула.

– Когда вы в следующий раз увидели мужа?

– В следующий раз я увидела его около восьми утра, сразу после того, как Анжела Уоттс вошла в мою комнату и сказала, что он умер.

– Миссис Грант, согласно показаниям, представленным в этом суде, сигнализация утром, к приходу сиделки, была включена. Также согласно всем показаниям, после ухода гостей в доме остались только вы и ваш муж. Вы слышали, чтобы кто-то проник в дом в течение ночи?

– Нет, я ничего не слышала. Но убедившись, что Тед крепко спит, я тоже, что делаю крайне редко, приняла таблетку снотворного, потому что очень расстроилась в тот вечер.

– Кроме вас и сиделки, кто еще знал код системы сигнализации?

– Разумеется, его знала Кармен, моя домработница. Знал его и Тед, который, хотя и был болен, года за два до смерти еще пытался набирать комбинацию, бормоча код себе под нос.

– Вы давали код Алану Гранту?

– Нет, не давала, но я не знаю, давал ли ему код Тед – намеренно или случайно.

– У кого были ключи от вашего дома?

– У меня и Теда, конечно. А еще у Кармен и Анжелы.

– У Алана Гранта был ключ?

– Не знаю. Я ему ключ не давала, и Тед ни разу не упоминал, что давал сыну ключ. Что касается Кармен и Анжелы, то они никогда бы этого не сделали без нашего с Тедом разрешения.

– На момент смерти доктора Гранта где находился его ключ?

– В последние два года жизни мой муж никуда не выходил без сопровождающих. Его ключ висел на крючке в кухне. Время от времени Тед снимал его со стены, а я потом находила ключ на полке в библиотеке, которую переоборудовали в спальню для него.

– Как вы поступали, обнаружив ключ в его спальне?

– Просто возвращала его на прежнее место, на кухню.

– Когда вы в последний раз видели тот ключ?

– Месяца за три-четыре до смерти Теда я обратила внимание, что ключа на стене нет. Думала, что найду его в библиотеке, но не нашла.

– Впоследствии этот ключ нашелся?

– Нет. Мы с Кармен искали его, но так и не нашли.

– Вы очень беспокоились из-за пропажи ключа?

– Не особенно. Я считала, что он валяется где-то дома, или, может быть, Тед бросил его в мусорное ведро.

– В последние годы жизни вашего мужа оставался ли с ним наедине Алан Грант?

– Да, много раз. Иногда он брал его на автомобильную прогулку. Иногда они просто сидели в кабинете и смотрели телевизор.

– А теперь, миссис Грант, я задам несколько вопросов о посте в «Фейсбуке». Позвольте показать фотографию. Это вы на ней?

– Да, я.

– Вы беременны на этом снимке?

– Да. Здесь я на шестом месяце.

– И в то время вы работали в магазине готового платья у вашей тети в Милуоки?

– Да.

– Когда вы уехали в Милуоки?

– Я уехала в Милуоки в середине июля, после окончания средней школы.

– А когда вы забеременели?

– В конце мая, в ночь выпускного бала.

– До беременности вы планировали пойти в сентябре в колледж?

– Да, меня приняли в университет Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, округ Колумбия.

– Как отреагировали на вашу беременность родители?

– Они очень расстроились и были сильно смущены. Особенно злился на меня отец.

– Ваши планы в отношении колледжа изменились?

– Да. Родители требовали, чтобы о моей беременности никто не узнал, кроме тети, сестры матери, жившей в Милуоки. Они объясняли всем, что мне еще рано идти в колледж, что я должна поработать год у тети в магазине.

– Вы родили ребенка?

– Да, родила. Девочку. Ее сразу же у меня забрали. Уже перед самой смертью мама призналась, что отец продал мою дочь людям, которые предложили за нее больше денег. Он получил сорок тысяч долларов. Для меня это – источник непреходящей боли.

– Вы говорили доктору Гранту, что у вас был ребенок?

– Конечно. Перед свадьбой. Я чувствовала, что так будет справедливо, что он должен знать.

– Как он отреагировал на ваше признание?

– Предложил помочь в поиске ребенка.

– И что вы сделали?

– Ничего. Мне было стыдно и неловко. Мой отец продал мою дочь. Двадцать лет спустя моя мать, умирая, сказала, что деньги планировалось потратить на мое образование. Но отец потратил их на свою нынешнюю жену, ухаживать за которой он начал еще при жизни моей матери.

Бетси вздохнула, сдерживая рыдания.

– Я скучаю по дочери с самого ее рождения. Каждый миг, каждую секунду. Работая в школе, я постоянно находилась в окружении учащихся примерно одного с моей дочерью возраста. И, глядя на них, постоянно спрашивала себя: где же моя дочь?

– Миссис Грант, кто отец вашего ребенка?

– Ее отец – Питер Бенсон.

– Вы абсолютно в этом уверены?

– Да, абсолютно. Питер был единственным, с кем я встречалась в школе.

– Вы говорили ему о беременности?

– Нет, не говорила.

– Почему?

– Потому что родители сослали меня в Милуоки. Они не хотели, чтобы Питер или кто-то еще знал о ребенке. Они не хотели ребенка и не хотели, чтобы девочку приняла семья Питера. А потом, как я уже говорила, мой отец продал собственную внучку.

– Следует ли понимать так, что с того момента, когда вы поняли, что беременны, и до прошлого вечера, когда в «Фейсбуке» появилась эта фотография, вы ни разу не сказали Питеру Бенсону об этом ребенке?

– Да, ни разу. Мне очень тяжело сознавать, что он, возможно, уже знает о том, что я родила его дочь.

– Миссис Грант, вы не отрицаете, что в течение примерно двух последних лет встречались с Питером Бенсоном раз или два в месяц?

– Нет, не отрицаю.