— Это кто, Викусь? — спросил ее супруг, с наслаждением затянувшись сигаретой.

— Да так, соседка одна… Подружка того самого Геры, который работает с нашим Сережей.

— Подружка? — Станислав Петрович смачно сплюнул с балкона. — А беременная она от кого?

— Да от него же!

— Так чего они не женятся? Подружка… — осуждающе протянул Станислав Петрович. — В наше время такого разврата не было! А сейчас живут как попало! — Он снова сплюнул с балкона и решительно шагнул в комнату. — Давай соберем, что ли?

Вероника Валерьевна держала мешок, а Станислав Петрович заталкивал плачевные остатки недавнего ремонта. Набив два мешка и выбросив их на помойку, они переоделись, привели себя в порядок, выпили на кухне чая и отправились выбирать новые обои для спальни дочери.

Два дня назад Вероника Валерьевна по-хозяйски отперла дверь и боевым маршем обошла квартиру Кузнецовых.

— Ничего, ничего, — приговаривала она себе под нос, — все сложим, все приберем, окна вымоем… Ликуся приедет, а здесь — полный ажур!

То, что Нина с ребенком могут вернуться раньше ее дочери, ее совсем не волновало. Вот еще! Волноваться из-за всяких… Да кто ее сюда пустит, интриганку эту! Аккуратно и быстро сложив разбросанные вещи, она подмела, подтерла полы и стала смахивать пыль. Орудуя тряпкой, она нашла под детской игрушкой небольшую пачечку денег. «Да уж. — Пересчитав, она покачала головой. — Как можно? Бросать деньги где попало! А если б не я! Если б чужой человек?» Вероника Валерьевна неодобрительным взором обвела детскую: обои бесцветные, занавесочки такие же жалкие — какой-то застиранный ситчик… Мебель, правда, добротная, но могла бы быть и поярче… Да и спальня такая… голая. Неудивительно, что Ликусе тут неуютно! Обои белые, шторы белые, ковер на полу ничего из себя не представляет. Она бы все сделала по-другому, будь у нее деньги! Внезапно ее осенило: она сделает им подарок к свадьбе! Пока они ездят, они с мужем сделают им ремонт. «И Ликусе пойдет на пользу перемена обстановки, — радовалась Вероника Валерьевна, — девочка совсем извелась! Конечно, когда тут на каждом шагу…» Она быстро сошла вниз, в магазин, и купила десяток больших прочных пакетов. «И чтоб духу тут не было…» — невнятно шептала она себе под нос, поднимаясь обратно в квартиру.

Вид у детской, из которой были прибраны все игрушки, сразу стал нежилой. Даже аквариум с рыбками выглядел здесь случайным. Белье с Димкиной кровати Вероника Валерьевна сняла, занавески тоже. «Выстираю, — великодушно решила она. — Для ребенка ведь! И тоже им сложу. Пусть ничего не остается».

Вечером она поделилась планами с мужем. Станислав Петрович полностью ее одобрил:

— Прекрасно, Викуся! Ты у меня умница. Сделаем им подарок! Я могу взять неделю отгулов.

Ремонты Станислав Петрович умел и любил делать. Каждые три-четыре года они с женой меняли обои, красили двери-окна, белили потолки. Станислав Петрович собственноручно перетягивал обивку мебели — был на все руки мастер. А уж вкуса у его жены было не занимать. Всякий раз любуясь обновками, Вероника Валерьевна говорила:

— Шикарно, Славик! Это именно то, что нужно. В духе времени!

Приехав на следующий день с женой, чтобы оценить масштабы работ, Станислав Петрович сказал:

— Да раз плюнуть! Где ты хочешь поклеить? В этих двух комнатах?

— Да, Славусик, сначала в этих двух. — Вероника Валерьевна с видом полководца, обходящего позиции, влекла мужа за собой. — Прежде всего — спальня и детская! Чтобы ничего не портило им настроения, когда приедут!

— Конечно, — согласился деликатный Станислав Петрович. — Как говорят, погода в доме! Правда, Викульчик? А здесь зачем? — Он стоял посреди детской, похлопывая ладонью по светлому комоду. — Хорошо сделано! Настоящее дерево, — одобрил он.

— Ну как зачем, как зачем?! — Вероника Валерьевна разволновалась. — А если у них дети будут, сам подумай? Все должно быть новое!

— Так когда будут, тогда и поменяем. — Станислав Петрович закончил разглядывать комод и смотрел теперь на крепления дверцы. — Вот это фурнитура! — восхитился он.

— Будут гораздо быстрее, чем ты думаешь, — загадочно бросила его жена, подняв красивые, подведенные брови. — Да брось ты наконец эту свою, как ее… фурнитуру!

Он потрясенно воззрился на нее:

— Викуся, ты думаешь?!..

Она многозначительно поджала губы:

— Все может быть… — Вероника Валерьевна сплюнула три раза через левое плечо и постучала по матовому дереву комода.

— Ну, бабы! — Станислав Петрович в изнеможении развел руками. — Все скрывают, всего боятся! Чего ты стучишь, как клуша какая-нибудь?

— За Ликочку страшно. — Вероника Валерьевна опасливо покосилась на мужа — хоть Славик и не глазливый, слава богу, но все ж… — Хочется, чтобы все у них было хорошо…

— Дим, тебе море еще не надоело?

— А что, уже уезжать пора? — На Димкиной перепачканной грушей мордашке отразилась целая гамма чувств — от испуга до глубокого отчаяния. — Мам, давай еще побудем! Хоть немножечко!

Самый большой Димкин друг позавчера уехал домой — настоящий друг, который давал Димке посмотреть в специальные подводные очки и примерить ласты. Ласты оказались Димке велики, а очки с трубкой сынишка, к великому удивлению Нины, мгновенно освоил и лазил по мелководью, увлеченно высматривая между камнями живность. Теперь друг Женька уехал в свой Чернигов. Димка даже не представлял, где это. Должно быть, на другом краю земного шара. Что земля — шар, он тоже узнал от Женьки. И на следующий год они договорились обязательно встретиться.

— Мы сюда каждый год приезжаем, — говорил Женька. — У тебя мобилка есть?

— У мамы, — Димка указал на Нину, которая под неизменным зонтом читала какой-то роман.

— Созвонимся, — солидно кивнул Женька и написал Димке номер телефона на обертке от шоколада.

Теперь он уехал, и Димка по нему скучал. «Малышня!» — пренебрежительно говорил он о своих сверстниках Женькиным тоном. Женьке нужно было идти в первый класс, и он уехал. Димка тоже был не лыком шит — научился читать, а теперь тетя Валя по вечерам осваивала с ним еще и письмо.

— Прямо вундеркинд какой-то! — с восхищением говорила она, рассматривая Димкины каракули. Димке было приятно, и он старался.

— Валентина Яковлевна, а кто вы по профессии? — спросила как-то вечером Нина, наблюдая, как Димка пишет, а мать Кирилла ненавязчиво ему помогает.

— Я всю жизнь в школе проработала, Ниночка. Учитель физики. Сейчас бы наверное, работала с малышами. Больше всего люблю детей в этом возрасте, — вздохнула она.

— Написал! — гордо предъявил Димка.

— Замечательно! — похвалила его Валентина Яковлевна. — Смотри, как уже хорошо! Гораздо лучше, чем вчера.

— Мне буква «кэ», по-моему, не совсем удалась, — самокритично заявил Димка, красуясь своей объективностью.