— Ну прекрати. Что ты себе опять надумала?

— Я тебя мысленно четвертовала и хозяйство отрезала. Даже представила, как повешу его на забор твоего дома, — с истерическим смехом произносит Вика.

— А потом бы его украла ворона, отнесла в лес и мне бы его не пришили. Все настолько плохо?! — присаживаюсь к ней на диван и прижимаю к себе.

— Я хочу, чтобы все было хорошо или хотя бы нормально. По-человечески. Почему у всех все нормально, а у меня нет? — вполне серьезно произносит Вика.

— Вик, у нас все будет хорошо. Я тебе обещаю.

— Обещаешь? Точно?

— Абсолютно точно. Вот увидишь, это было последнее недоразумение в нашей с тобой жизни, — мимолетно целую ее в губы. — Пойдем разбирать пакеты, которые я привез, я еще из машины не все принес.

— Там еще один букет? — со смехом произносит Вика.

— Вот и увидишь.

Беру Вику за руку и веду к выходу. Этот неловкий момент, когда в машине у меня нет никакого сюрприза, вообще ни хрена нет, кроме обыкновенных продуктов. Но понимаю, что еще чуть-чуть и она самым настоящим образом расплачется. Открываю багажник и только сейчас понимаю, что это совершенно дурацкая идея вытащить ее без верхней одежды на улицу. Она абсолютно точно замерзла в простом джемпере и джинсах. Стоит с растерянным лицом, заглядывая внутрь. Да, блин, в багажнике нет никаких приятностей, все, что было и так находится дома. Ну разве что осталась необъятных размеров ваза.

— Ничего себе, — немного улыбаясь, поглядывая на меня, шепчет Вика.

— Да, ваза немного большая, под стать цветам.

— Что? Какая ваза? Я про черешню.

Вика тянется за мини-корзинкой с любимым многими лакомством и с каким-то детским восхищением берет ее в руки.

— Черешня в апреле. Мамочки, что может быть лучше. Прелестно, — воодушевленно произносит она и закидывает черешню в рот.

— Стой, она же грязная.

— А что погрязнее, то и повкуснее.

— Вот ты дурешка, потом скажешь привет фаянсовому другу.

— Типун тебе на язык, — смеется Вика, выплевывает косточку и надкусывает новую ягоду. А я вместо того, чтобы отобрать грязную черешню, как придурок смотрю на то, как стекает сок по ее пальцам. Да уж… Так ладно, соберись.

— Хватит, Вик. Держи, — подаю ей один из пакетов, сам забираю оставшиеся и дурацкую вазу. Интересно, когда я покупал это убожество, что я курил?!

Пропускаю увлечённую черешней Вику вперед и закрываю за собой дверь, в надежде, что никакой гондон нам больше не помешает. Заношу пакеты на кухню, не успеваю толком разложить продукты, как слышу позади Вику, которая наконец оставила корзину и стала рассматривать цветы. Странная картина, если бы не знал кто передо мной, подумал бы, что какая-то чудачка. Стоит никого не замечая, и гладит бутоны роз, а лицо такое как будто сейчас снова расплачется.

— Все, радость от черешни прошла? Быстро же ты.

— Спасибо за цветы. Они очень красивые, — игнорируя мой вопрос с грустью произносит Вика. — Правда, жаль, что долго не простоят.

— А мне сказали простоят. Вик, — подхожу к ней и заключаю ее лицо в ладони. — Ну сейчас-то что не так? Я дверь закрыл изнутри, никто к нам и близко не зайдет, только ты и я. Больше никого. Я тебе обещаю.

— А что будет дальше? — вполне серьезно произносит она, обхватив ладошкой мою руку. — Выходные закончатся, обязательно будут какие-нибудь женщины, братья и прочее.

— Не будет никаких женщин. Вик. Не будет, слышишь? Только ты.

— Слышу.

— Не веришь?

— Я хочу верить, только получается все по-другому. Я сюда приехала для того, чтобы все подготовить. Приготовить вкусный ужин, переодеться в красивое белье, чулки, в конце концов. Сделать макияж и красивую прическу. А что получилось? Я стою здесь, шмыгая носом, в старом джемпере, а под ним… знаешь, что под ним?

— Что?

— Майка! Представляешь, майка! — на последнем слове Вика одергивает мои руки и самым настоящим образом начинает плакать. — Нет, там, конечно, и лифчик имеется под ней, но он еще хуже, чем майка! Спасибо, что колготки шерстяные под джинсы не надела. И все мои приготовления просто чушь, потому что вот она я, — разводит руки в стороны. — У меня даже не получится с кем-то конкурировать.

— Вик, послушай меня, — подхожу к ней, обхватываю ее лицо ладонями и большими пальцами стираю слезы, которые совершенно не хотят останавливаться. — Все эти приготовления действительно ерунда, приятный бонус, но он не делает человека счастливым. Может это банально прозвучит, но любят не за красивое белье, одежду, макияж и тело. Это можно все иметь и при этом не испытать ни малюсенького кусочка счастья. Я тебя люблю, понимаешь? Тебя. И тебе не нужно ни с кем конкурировать. Ты без платья и красивого белья красивее этих двух двуногих вместе взятых, побывавших в этом доме. Ты меня слышишь, Вик?

— Я пытаюсь осознать услышанное. Жаль диктофона нет рядом.

— А я повторю еще не раз, — сквозь смех произношу я. — Я не люблю давать обещания, но я постараюсь сделать так, чтобы у нас было пусть не все отлично, но так, чтобы черная полоса появлялась как можно реже.

— А без черных полос нельзя? — шмыгая носом, но уже с прекратившимся потоком слез, так по-детски интересуется Вика.

— Нельзя. Если будет все время белое, то мы перестанем это ценить и грош тогда будет цена нашему счастью. Понимаешь?

— Понимаю. Только ты сам говорил, что тебе не нравится мое белье, когда рылся в полке.

— Ох ты ж е-мое, как же тяжко, — прикасаясь лбом к ее виску еле произношу я. — Кажется, я сказал, что мы выберем его вместе и это совершенно не значит то, что ты не понравишься мне в этом белье. Ай, пошло оно все к черту.

Подхватываю Вику на руки и усаживаю на стол. Встаю между ее ног, не позволяя их свести, пока она не успела одуматься впиваюсь в губы и немедля врываюсь в ее рот, сплетая наши языки. Никогда бы не подумал, что соленые от слез губы могут быть настолько сладкими. Усмехаюсь сам себе и придвигаю Вику ближе, но она наоборот немного отталкивает меня от себя и отрывается от моих губ.

— Подожди, — пытается сказать внятно, но выходит с трудом. — Мне надо тебе кое-что сказать.

— Я и так знаю, что это твой первый раз.

— Вообще-то я не это хотела сказать, — с возмущением выдает она, но тут же меняется в лице, пытаясь подобрать слова. — Нам можно просто так, ну ты понимаешь, да?

— Нет, не понимаю, — с улыбкой произношу я, смотря на ее немного припухшие губы.

— Ну не издевайся. Можно без всего. В смысле у меня безопасные дни. Да и я читала, что первый раз лучше без целлофана.

— Без целлофана, говоришь? — глажу ее по щеке, пытаясь подавить неконтролируемый приступ смеха. — А может, ты имела в виду без резинки?