— С завтрашнего дня переходим на сухари и воду, друже, — сказал Тихомил, ополаскивая руки в деревянной лохани с водой. — С деньгами у нас совсем туго. А ведь еще за постой в этом караван-сарае заплатить нужно. Скряга Гафур вышвырнет нас на улицу, коль мы промедлим с оплатой хотя бы на пару деньков.

— Что-нибудь придумаем, брат, — обронил Пентег, нарезая тонкими ломтиками вареную говяжью печень, нашпигованную чесноком. После всего услышанного от Тихомила голос у Пентега стал бодрым и оживленным, а выражение мрачной задумчивости исчезло с его давно не бритого лица.

* * *

Хозяин постоялого двора был человеком любопытным и падким на деньги, которые являлись смыслом его жизни. Со всеми своими постояльцами Гафур был предупредителен и учтив, покуда те вовремя вносили плату за проживание в его караван-сарае. Но стоило кому-нибудь из жильцов задержаться с оплатой хотя бы на день, их ожидал довольно неприятный разговор с Гафуром. Среди слуг Гафура было четверо здоровенных молодцев разбойного вида, которых тот использовал для выбивания денег с нерадивых постояльцев. Эти Гафуровы молодцы всегда имели при себе кинжалы и дубинки.

К двум своим постояльцам, снимавшим угловую комнату на втором ярусе караван-сарая, Гафур приглядывался с первого дня их заселения. Ему было непонятно, чем они занимаются и зачем приехали в Сарай. По внешнему виду эти странные жильцы смахивали на выходцев с Руси, хотя оба были одеты в татарские одежды и свободно изъяснялись на местном наречии. Никаких торговых дел эти два незнакомца не вели, да и на купцов они не походили, а скорее на воинов. Гафуру эти два русича сказали, что их хозяина, булгарского купца, ограбили лихие люди по дороге из Таны в Сарай. Мол, им велено дожидаться хозяина в Сарае, который залечивает раны, вернувшись обратно в Тану. При этом незнакомцы сетовали, мол, если купец-булгарин умрет от ран, тогда им придется наниматься на службу к другому купцу. Дело это непростое, ведь ни друзей, ни знакомых у них нет в Сарае. Для любого торговца они просто бродяги с большой дороги, всякий богатый человек поостережется связываться с ними.

Прожив в Гафуровом заведении два месяца, незнакомцы исправно вносили плату серебряными монетами. Блудниц они к себе не приводили, пьяными их никто не видел, своих соседей по караван-сараю они сторонились. Часто эта неразговорчивая парочка куда-то исчезала с постоялого двора то на день, то на два — куда? зачем? Гафуру это было неведомо. Поэтому его жадное сердце грызла тревога, как бы эти странные жильцы не исчезли насовсем, недоплатив ему за прожитые в гостинице дни.

Ранним мартовским утром Гафур постучал в дверь к двум незнакомцам, желая напомнить им, что пришло время платить за крышу над головой. С Гафуром разговаривал Пентег, который пообещал заплатить за жилье сразу, как только его друг вернется с торжища. «Он отправился разменять золото на серебро», — заметил при этом Пентег.

Гафур видел, что эти незнакомцы хорошо вооружены и явно не робкого десятка, поэтому он не стал грозить Пентегу и не привел с собой своих телохранителей. Гафур решил выждать до вечера. В конце концов, эти странные постояльцы еще ни разу не обманули его и не доставляли ему никаких хлопот. «Их кони стоят в моей конюшне, — рассудил Гафур. — Не сбегут же эти молодцы от меня, бросив своих скакунов».

Объятый беспокойством Пентег кое-как дождался возвращения Тихомила с базарной площади. На этот раз Тихомил принес из съестного лишь две лепешки и несколько сушеных карасей.

— Вот, деньги за жилье, — сказал Тихомил, выложив на стол девять серебряных дирхемов. — Пришлось заложить у ростовщиков свой золотой перстень с изумрудом, подарок князя Олега.

— Та-ак, — невесело протянул Пентег, — сначала я сдал ростовщику свою серебряную гривну и браслеты. Теперь и тебе пришлось расстаться с княжеским подарком, брат. Богом клянусь, со временем я возмещу тебе эту потерю. — Пентег тяжело вздохнул и добавил: — Коль выберусь живым из этого проклятого города! Ну, что поведал тебе Бухторма на сей раз?

Выглянув за дверь, дабы убедиться, что их никто не подслушивает, Тихомил приглушенным голосом пересказал Пентегу свою беседу с Бухтормой. При этом Тихомил вручил Пентегу небольшую полоску плотной смятой бумаги, на которой углем было нацарапано несколько строк славянскими буквами. Это было письмо от Ольги.

— Нету у Ольги никакой задумки относительно побега, — молвил Тихомил. — Она полагает, что сбежать из дворца невозможно. Там повсюду ханские слуги и стража.

Пентег слегка покивал головой, пробежав глазами записку Ольги. При этом вид у него был хмурый. Он взглянул на Тихомила, вопрошая у него взглядом: «Что станем делать, брат? Дело, похоже, дрянь!»

— Рано отчаиваться, приятель. — Тихомил подсел поближе к Пентегу, перейдя почти на шепот. — Бухторма готов пособить нам вызволить Ольгу из рабства, но при одном условии. Он и его жена уйдут на Русь вместе с нами.

— Зачем нам такая обуза? — поморщился Пентег. — И как отнесется князь Олег к тому, что мы притащим в Рязань этого ордынца с его узкоглазой супругой. Олегу не избежать беды, ежели Мамай прознает, что Бухторма укрылся в Рязани.

— Без помощи Бухтормы нам Ольгу не вытащить из ханского гарема, — сказал Тихомил. — Бухторма изложил мне свой замысел побега. По-моему, это единственная возможность для Ольги вырваться на свободу. Хотя риск, конечно, огромный.

— Ну ладно, — нехотя согласился Пентег, — прихватим с собой Бухторму и его жену, раз уж без него никак не обойтись. Молви, что там придумал Бухторма.

Тем же негромким голосом Тихомил посвятил Пентега в замысел Бухтормы.

В ханском дворце, как стало известно Тихомилу от Бухтормы, имеется застенок, где происходят пытки и казни людей, неугодных Мухаммеду-Булаку и Мамаю. За истязаниями этих несчастных часто наблюдает Мухаммед-Булак, который обожает изобретать какие-нибудь новые и необычные способы пыток. Всех казненных палачи вывозят на небольших телегах за пределы дворца и сбрасывают с обрыва в реку Ахтубу. Это происходит неизменно после полуночи, когда улицы Сарая пусты. Мухаммед-Булак не желает прослыть кровавым извергом, поэтому он тщательно скрывает следы своих злодеяний.

Прекрасно зная дворцовый распорядок дня и находясь в добрых отношениях со многими слугами и стражниками, Бухторма намеревался вывезти княжну Ольгу и свою жену из ханских чертогов под видом казненных узниц.

— А мы с тобой, приятель, должны будем изображать из себя ханских палачей, коих тоже всего двое, — с горящими глазами молвил Тихомил, взяв Пентега за руку. — Истинных душегубов нам придется по-тихому зарезать. Бухторма угостит вином стражей у главных ворот, дабы усыпить их бдительность. Подвыпившие стражники не станут к нам особенно приглядываться и без помех выпустят нас вместе с «трупами» из дворцовой цитадели.

— Но чтоб зарезать палачей, нам же надо как-то пробраться во дворец, — озадаченно заметил Пентег. — Как мы это сделаем, брат?

— Бухторма спустит нам веревку с дворцовой башни, по ней-то мы и проникнем в ханский чертог, — с воодушевлением заговорил Тихомил. — Дело в том, что стражник на одной из башен приплачивает Бухторме серебром за то, чтобы тот подменял его в ночном дозоре. У нас будет достаточно времени, дабы без помех перебраться через дворцовую стену. Бухторма спрячет нас в кладовой до той поры, когда ханские палачи начнут выносить тела замученных из подвала. Прикончив этих извергов, мы с тобой нарядимся в их одежду.