Нет лучшего подтверждения власти Майкла Корлеоне, чем возведение Оззи Альтобелло в доны семьи Татталья. Некогда отчаянных врагов Ныне возглавлял крестный отец Конни, преданный друг Вито со времен сухого закона. Татталья вели дела в сфере проституции, стриптиз-клубов и порнографии. Создав огромную империю, Филип Татталья вкушал ее плоды с неумеренным обжорством. Его убили в 1955-м, и на смену пришел престарелый брат Рико. Организация стала разваливаться. Не хватало капитала, участились полицейские облавы и нападки праведных граждан. Когда Рико умер естественной смертью, семью должен был возглавить или прославленный сутенер, или один из более юных воинов. Вместо этого угодливый Альтобелло, прирожденный consigliere, невольно оказался на почетном месте дона. На него все смотрели как на оливковую ветвь, свисающую в сад Корлеоне.

Лео Кунео, Молочник, был маленьким стариком, но производил впечатление крупного человека: так умеют только самые искусные актеры. На нем был обыкновенный практичный костюм. Кунео наделили правом приехать последним не из-за особого почтения, а поскольку после исчезновения Форленцы он стал старейшим членом Комитета.

Майкл Корлеоне взял у него шляпу и пальто, которые тотчас перехватил перепуганный официант, избавив босса от якобы унизительного жеста.

— Для меня большая честь коснуться края одеяния дона Кунео, — произнес Майкл по-итальянски и выдавил из себя улыбку, чтобы Кунео не принял его учтивость за сарказм.

Лео Молочник пробурчал несколько строк сицилийской песни, которую Корлеоне не знал и не понял, а затем спросил по-английски, похлопывая Майкла по щеке:

— Я прав?

— Несомненно, — ответил Майкл и отвел Кунео в банкетный зал.

Семья Кунео вела некие дела в Нью-Йорке, по большей части в Манхэттене и Бронксе, хотя управляла северной частью штата (и имела крупнейшую молочную компанию в регионе, отчего Отилио Кунео и получил прозвище Молочник). Лео Кунео сыграл ведущую роль в установлении мира после войны пяти семей, но его пребывание в должности дипломата преступного мира продлилось недолго. Прискорбная облава произошла в фермерском доме его друга. Половину мафиозных главарей Америки схватили при попытке убежать в лес. Как так случилось, что никто из семьи Кунео не слышал о готовящемся рейде и не заметил, как приблизились машины? Майкл понятия не имел, это превосходило человеческое понимание. Он видел по пути людей в кустах, но не развернул автомобиль. На том собрании он намеревался объявить о своем уходе в отставку — мечте, которую лелеял до сих пор, хотя надежда не маячила даже на горизонте, о чем Майкл старался не думать.

Никто не провел в тюрьме более двух часов. Адвокаты указали на существование в Соединенных Штатах права на свободу собраний. Однако эти моменты возникли позже и нигде не фигурировали. Дело было слишком сложным и не подлежало огласке.

Последствия облавы не заставили себя ждать. Без давления общественного мнения ФБР наверняка и дальше держалось бы на расстоянии. Если бы не рейд, общественность, которая спокойно закрывает глаза на то, как правительство ежедневно убивает невинных людей по всему миру, ни за что не почувствовало бы себя под угрозой таких людей, как члены Комитета. В конце концов, что представляет большую опасность для среднего американца: дела, обсуждаемые на подобных собраниях, или, к примеру, спонсируемые ЦРУ военные действия во Вьетнаме? Так почему же американский народ сосредоточил внимание на деятельности Майкла Корлеоне при всем равнодушии к более весомым событиям? Все очень просто. Посмотрите, что приносит деньги Голливуду, этому борделю американской мечты: в моральном плане незамысловатые, полукомические описания героев и злодеев, примитивные истории для поверхностного обывателя. Та облава дала людям желаемое. После вызванной рейдом истерии такие небезупречные и загадочные мужи доброй воли, как Майкл Корлеоне и Джеймс К. Ши, превратились в глазах народа в персонажей комиксов. И не важно, что оба — сыновья иммигрантов, занимавшихся вместе бизнесом, сделавших состояние на продаже вещей, которые ныне находятся в рамках закона. И Майкл Корлеоне, и Джеймс К. Ши имели награды за сражения. Оба окончили университеты «Лиги плюща» и женились на девушках, которых встретили в студенческие годы (правда, верный муж Майкл оказался головорезом, а Джимми Ши — жестоким донжуаном). У них было по двое детей, мальчику и девочке. Оба — католики и ходят в церковь, когда того требуют приличия. Их семьи не обошла череда трагедий. И каждый испытывал глубокую и искреннюю любовь к родине.

Все это не важно. Народ вмиг расставил все по местам: кто герой, кто негодяй.

С одной стороны, люди стояли перед угрозой огромного ужасающего преступного сговора, устроенного членами тайного общества: гнусными извергами, смуглыми иммигрантами со странными фамилиями. С другой стороны, они нуждались в защите от злодеев, и она пришла в лице светлокожего красивого Джимми Ши, супергероя с мужественным подбородком, и его закадычного друга Дэнни, зубастого чуда.

А вся дурная слава из-за того, что Лео Кунео допустил непозволительную ошибку в системе безопасности.

Вито Корлеоне учил сыновей, что не стоит судить человека по великим триумфам и крупным промахам, но только ребенок способен считать, будто так поступать несправедливо. Дело не в справедливости. Дело в том, каково быть настоящим мужчиной.

Лео Кунео взял на себя ответственность за упущение. Входя в зал для банкетов, он встретил теплые приветствия. Однако ошибка стоила ему немало. Лео был хорошим другом семьи Корлеоне. Он поддерживал Вито и Майкла в каждом важном вопросе, выносимом Комитетом на голосование. Его люди нашли убийцу первой жены Майкла Аполлонии, человека по имени Фабрицио, который работал под вымышленной фамилией в пиццерии в Буффало, и Кунео лично распорядился, чтобы ему передали привет от Майкла Корлеоне вместе стремя выстрелами из девятимиллиметрового револьвера — два в грудь и один в голову. Благодаря такой преданности Молочник Лео и оставался в живых.

* * *

Полчаса прошло в приветствиях и распитии напитков. Церемония продлилась бы и дольше, если бы не сахарный диабет Майкла Корлеоне. Он съел несколько оливок и кусочков сыра, но этого явно не хватило. Ему требовалось что-то посущественней. Майкл сел за стол и выпил воды. Том Хейген опустился рядом, дал знак Нери отвести телохранителей в соседнюю комнату. Остальные доны заметили, что Корлеоне занял место за столом, и быстро последовали примеру.

Под надзором Нери официанты принесли пышущие жаром макароны, наполнили бокалы и поставили свежий хлеб. Когда вышел последний официант, Аль Нери кивнул Майклу и закрыл двери.

Комитет не заседал два года, и за это время скопилось немало рутинных дел.

— Если никто не возражает, — сказал Майкл, — приступим к обсуждению во время трапезы, чтобы успеть на фейерверк или, по крайней мере, вернуться домой к рассвету.

Возражений не последовало. Важные вопросы вполне могли решаться за едой. Прямо как в сфере недвижимости, или книгоиздания, или в Голливуде. Однако у этих людей не только бизнес сопровождался принятием пищи. Некоторые могли, жуя, заниматься чем угодно. Поли Фортунато, например, частенько имел двух женщин одновременно, пожирая сэндвичи с говядиной. Фредо Корлеоне довелось лицезреть эту чудную хореографию, которую он потом описывал Майклу во всех грязных деталях.