Первым пунктом в повестке дня было одобрение назначения новых боссов, Греко и Виллоне, а также нового человека в Лос-Анджелесе, где Джеки «Пинг-Понг» Пиньятелли ушел с должности из-за проблем со здоровьем. Единогласно, без обсуждений.

Затем пошло утверждение людей, выдвинутых на членство в различные семьи. Никем не представленные семьи были вынуждены получать разрешение, и таковых оказалось много. Потом им пришлось найти члена Комитета, чтобы огласить имена. Семьи, обладающие голосом, имели больше шансов возражать против номинантов. В общем и целом, когда имена достигали собрания, их носители уже были проверены на благонадежность, что превращало процесс в формальность.

Новым донам была оказана любезность начать первыми. Виллоне великодушно предоставил это право Греко.

— Итак, — произнес Греко. — Винни Голамари. Возможно, вы знакомы с его семьей. Хороший человек. Очень хороший человек.

— Я знаю Винсенте Коламари, — отреагировал Черный Тони Страччи, прищурившись и наклонив голову, будто так легче вспоминать. — Не в обиду будет сказано, но если это тот самый человек, вы, должно быть, шутите.

— Его зовут Голамари, — поправил Греко.

— Потому что если это тот Винни Коламари, о котором я подумал, то он… стар. Ему уже за восемьдесят, если еще жив. Помоги мне, Элио. — Страччи повернулся к своему consigliere, и тот пожал плечами.

— Боюсь, вы говорите о другом человеке, — сказал Греко.

Карло Трамонти нахмурился и застучал пальцами по столу, затем наклонился к уху брата и что-то прошептал.

— Я могу ошибаться по поводу Винни, — признал босс Нью-Джерси. — Разве можно быть хоть в чем-то уверенным в моем возрасте? Но это не тот мужчина, которого застукали с девушкой? Помните? Девчонке было всего тринадцать. Ужас.

— Это разные люди. Я знаю человека, о котором вы говорите, и…

— Достаточно. — Сэм Драго указал вилкой на Страччи.

— Подождите, — остановил Страччи Греко. — Голамари работал в «Пайн бэрренс» с… как же его… Публио.

— Верно! — вздохнул с облегчением Греко. — Да. С Публио Сантини.

— За Сантини я ручаюсь, — заявил Оззи Альтобелло.

Греко постучал по столу указательным пальцем, будто ткнул в невидимый документ.

— Это как раз следующий человек в моем списке.

Письменного списка не было. Ничего и никогда не записывалось.

Тони Страччи кивнул и сложил губы.

— Они хорошие люди, Винни и Публио. Я слышал о них только положительные отзывы.

Карло Трамонти запрокинул голову и тяжело вздохнул.

Все перевели на него взгляд. Аги Трамонти положил руку на плечо брату.

Карло собрался было что-то сказать, однако передумал.

Процедура протекала следующим образом: имена назывались, кратко обсуждались и получали одобрение — по одной семье за раз. Все это время Карло Трамонти и не пытался скрыть нетерпения. Брат, тоже горячий человек, старался его успокоить. В один момент Аги даже подчистил грязные тарелки Карло и подобрал крошки.

Сам Трамонти, конечно же, не собирался выдвигать кандидатуры. Он единственный не нуждался в одобрении Комитета.

Лео Кунео засыпал Оззи Альтобелло вопросами о номинантах семьи Татталья, хотя всего на прошлой неделе, на благотворительном мероприятии в пользу фонда детей-инвалидов, он сказал Майклу, что согласен со всеми, кто представлен на членство.

Карло Трамонти подпер лицо руками.

Майкл Корлеоне был полон сочувствия. Он мог ускорить процесс, если бы за спиной его не называли выпускником американского колледжа, модернизатором, который только притворяется приверженцем традиции, а на самом деле никогда не хотел возглавлять семью и только и мечтает, как избавиться от занимаемого положения. Единственным, с кем Майкл поделился желанием перевести обсуждение в более профессиональное русло, был Том Хейген. Том посоветовал оставить все как есть. Эти люди — друзья, они редко видятся. Им хочется поговорить, так пусть говорят. Волна разочарования охватила Майкла.

* * *

После макарон подали традиционный ростбиф из филея. За похвалами, насколько нежное получилось мясо, собравшиеся обсуждали различные вопросы — конфликты, которые не решить ни вдвоем, ни втроем. Как объяснял Майклу отец, Комитет создан для двух целей: одобрения кандидатур и примирения. Теперь он захватил и сферу политики. Пусть все говорят о проблемах с администрацией Ши, Майкл старался не отклоняться от основ.

Трамонти бросил на него вопросительный взгляд. Корлеоне покачал головой. Рано.

Заседание состоялось не из-за Дэнни Ши и не ради инициации новых членов и утверждения донов. Дело было в конфликте, вызванном передвижными лотками с товаром.

Начался он со ссоры между двумя уличными торговцами хот-догами на углу северного Вест-Сайда. Один продавец находился под протекцией семьи Барзини, другой отчитывался перед Эдди Парадизом. Они составили друг другу конкуренцию. Раньше место не приносило дохода, а затем там построили два здания под офисы, и торговля превратилась в золотой прииск. Каждый утверждал, будто первым заявил права на это место.

Через несколько дней продавец, работавший на Эдди, облил соперника кипящей водой, и тот едва не скончался от ожогов.

Возмездия ради Барзини послали человека сломать обидчику руку. Затем поставили совершенно новый лоток в двух метрах от того, который вроде бы принадлежал Корлеоне, и стали продавать товары по заниженным ценам. На самом деле лоток принадлежал семье Кунео, а охранявший ее солдат в отместку велел взорвать лоток Барзини, якобы посягнувший на чужую территорию (с появлением газовых баллонов с низким давлением передвижные лотки превратились в бомбы на колесах). Вот только люди Кунео перепутали провода и сами взлетели на воздух вместе с лотком семьи Татталья.

Одно событие влекло за собой другое.

Когда об этих распрях узнали доны, дело обрело немалый масштаб. Газеты пока не добрались до него, написали лишь об одном необъяснимом взрыве, и точка. Все пять семей претендовали на прибыльное место и не стеснялись в средствах для достижения цели. Несогласованные решения не могли положить конец проблеме. Их просто игнорировали. На той территории не существовало последовательного способа разделения сфер влияния, и эта задача встала перед Комитетом. Вопрос был не из легких, и все же удалось составить базовый план, который вынашивался в процессе различных переговоров несколько месяцев. Осталось только одобрить его.

Когда план зачитывался, Карло Трамонти покраснел, но нашел в себе достаточно сдержанности, чтобы спокойным голосом отпроситься в туалет. Он практически выпрыгнул из кресла. Майкл мог положиться на Нери — тот присмотрит за Трамонти.

Некоторые доны терпеливо слушали, вероятно радуясь, что в их распоряжении имеется по целому городу, пусть и менее доходному, чем одна пятая Нью-Йорка.