Вообще-то, он никогда не предлагал сыну алкоголь, и Роман не знал, как сейчас к этому относиться.

— Чай.

Пока отец кипятил воду и заваривал свежий чай, они оба молчали. Роман разглядывал магнитики на холодильнике и понятия не имел, как начать разговор, а отец делал вид, что увлечен приготовлением чая.

— Ну, выкладывай, — вздохнул отец, устроившись напротив на табуретке.

Роман пододвинул к себе чашку и признался:

— Я не знаю как.

— Ну уж попробуй как-нибудь.

— Ты меня убьешь, — тоскливо произнес Роман.

— Понятно, — снова вздохнул отец. — Маша?

Роман кивнул.

— Ты не выглядишь человеком, которого бросила девушка. Значит, дело в другом.

Роман снова кивнул, а потом прошептал, глядя в чашку:

— Маша беременна.

На кухне повисла тишина. Роман боялся поднять взгляд на отца, который не издавал ни звука и, кажется, даже не дышал. Роману вновь стало душно, как час назад в комнате Маши. По-прежнему глядя в стол, он стащил через голову толстовку, аккуратно ее сложил и пристроил рядом с собой на диванчик. Только после этого он поднял голову.

Отец зацепил щипцами кубик сахара и бросил его в свою чашку, потом повторил эту процедуру и принялся размешивать сахар вдумчиво и основательно.

— Скажи что-нибудь, — не выдержал Роман.

— Поздравляю? — не отрывая взгляда от своей чашки подал голос отец.

— А еще что-нибудь?

— Мой сын — придурок?

Роман нервно рассмеялся, и отец наконец поднял голову. Когда их взгляды встретились, сердце Романа оборвалось. Отец смотрел на него с таким разочарованием, что хотелось умереть на месте. Он, бывало, смотрел по-всякому, но вот такого взгляда еще не было.

— Что делать будете? — ровным тоном спросил отец.

— Я посоветоваться хотел, — проговорил Роман, пы­таясь внятно сформулировать вопрос о том, нужно ли ему съезжать с квартиры и можно ли будет проконсультироваться с финансистами компании по поводу вложения его небольшого капитала. И квартирой, и капиталом Романа обеспечил отец, поэтому начинать этот разговор было жутко стыдно. Но Роман просто не мог оставаться в неведении, а еще ему очень хотелось услышать сегодня хоть одно доброе слово.

— Когда это все завертелось, ты ничьих советов не слушал, сынок. Отбрыкивался от них как мог. А теперь что?

Крыть было нечем, и Роман молча сделал глоток обжигающего чая. Отец тоже отпил из своей чашки, а потом поднялся из-за стола. Подхватив с подоконника пачку сигарет и зажигалку, он устроился у вытяжки и закурил.

— Ты собирался бросать, — сказал Роман, потому что молчание было невыносимо.

— Бросишь тут с вами, — хмуро произнес отец и вновь затянулся. — Судя по тому, что ты сказал «Маша беременна», ты планируешь соскочить с этой темы?

По его тону Роман не мог понять, что тот думает. Смысл же сказанного не достигал сознания вообще.

— Почему ты так решил?

— Ну, раз «Маша беременна», а не «у нас будет ребенок».

— А-а-а, нет, — замотал головой Роман. — Я просто криво сформулировал, я…

— Маша будет делать аборт? — голос отца звучал все так же ровно.

— Нет, — твердо сказал Роман.

— Уверен, что потянешь? — отец выпустил дым и проследил за тем, как он уходит в вытяжку.

— Нет. Не уверен, но я против аборта.

В голосе Романа прозвучал дурацкий, неуместный вызов. Хотя он совсем не собирался. Он был напуган и не знал, что делать. Какой уж тут вызов?

Отец хмыкнул.

— Когда Диана сообщила, что беременна, я был против ребенка. Мне вот-вот должно было стукнуть двадцать, и обзаводиться семьей я не планировал вообще. Диана тоже не планировала выпадать из тусовок на продолжительный срок. Своим родителям я даже говорить не стал. Знал, что они скажут. Проходил в Москве, — отец невесело усмехнулся и сделал очередную затяжку. — А Дия матери сообщила. Питер позвонил мне вечером и сказал, чтобы моей ноги больше у них не было, потому что он не позволит своей дочери даже смотреть в сторону немужчины. Я что-то мямлил в трубку… Не помню уже. И очень мне было стыдно, знаешь. Я ведь твоего деда всегда уважал. А он добавил, что ребенок и без такого отца прекрасно вырастет. Глядишь, человеком станет.

Роман сглотнул. Узнать о том, что он появился на свет только потому, что этого захотели не родители, а дед, было неожиданно больно. Впрочем, Роман вдруг понял, что всегда подозревал что-то подобное. Русские бабушка и дедушка относились к нему не то чтобы прохладно, но Роман не чувствовал от них особой любви. Вот только он думал, что хотя бы маме с отцом он был нужен. Ну а иначе как вообще? А теперь оказывается…

— А если бы дедушка не настоял?

— То мы совершили бы самую страшную ошибку в своей жизни, — негромко произнес отец и после паузы добавил: — Ты молодец, Ромка. Легко не будет, но ты… молодец.

Роман медленно выдохнул, сообразив, что все это время задерживал дыхание. Голова закружилась.

— Я только ничего не знаю и дико боюсь, — прошептал он и уткнулся лбом в столешницу.

— Да никто ничего не знает, и все боятся. Господи, породниться-таки с Ириной… Удружил, сынок, — простонал сквозь зубы отец, и Роман вскинул голову.

— Прости! Я не подумал.

Отец докурил и потер лицо руками.

— Она там Машу не убила? — спросил он.

— Маша пока ей не говорила. Мы завтра идем к врачу. Проверить, все ли в порядке. А уже потом пойдем сообщать.

— Сочувствую. Пусть сразу к тебе перебирается.

— Я хотел еще спросить про квартиру. Мы можем там остаться? И с работой…

Отец смерил Романа таким взглядом, что тот понял, что ляпнул что-то не то.

— С работой разберемся. Подумаем, что можно в конторе для тебя подобрать, чтобы не просто числился. Такой халявы тебе не будет.

— Да я и не думал, — смутился Роман.

— В квартире этой неудобно будет с ребенком, нужно…

— Нет, пап! — перебил Роман, вскочив. — Ничего нового не нужно. Мы будем там. Как-нибудь разместимся.

— Ох, Ромка. Ты плохо представляешь, что такое ребенок.

— Мы справимся.

— Да куда ж вы теперь денетесь? — невесело усмехнулся отец.

— Спасибо, пап, — Роман выбрался из-за стола и подошел к нему. — Ты самый лучший.

— Скройся уже с глаз, а? — вздохнул отец и на миг обнял Романа, явно борясь с раздражением.

— А можно я у тебя переночую? — жалобно спросил Роман, потому что оставаться один сейчас просто не мог. Вдруг оказалось, что взрослость и ответственность в нем на сегодня закончилась.

— Да оставайся уже, горе. Иди в гостевую. Там и белье, и полотенце есть.

По отцу было видно, что он как раз таки предпочел бы побыть в одиночестве. Роман торопливо кивнул и пошел в гостевую. Если бы он мог выбирать, то провел бы этот вечер с отцом. Может, поиграли бы во что-нибудь или посмотрели бы вместе кино, но выбирать не приходилось. Впрочем, жаловаться ему было не на что. Он и так получил сегодня гораздо больше, чем мог надеяться. А компания и объятия? Ну что он, маленький, что ли? Его и в детстве-то не часто обнимали. Разве что английская бабушка.

Прием был назначен на девять утра. Роману пришлось встать в семь, чтобы успеть забрать Машу и отвезти ее в клинику. Отец еще спал, поэтому утром они не увиделись.

Несмотря на то что отец воспринял новость намного лучше, чем можно было предположить, уснуть Роману так толком и не удалось. Он прокручивал в голове все, что нужно будет сделать, купить, организовать. В красках представлял разговор с Ириной Петровной и Юрием Викторовичем. А еще разговор с Волковым. Что сказать Димке, Роман понятия не имел. Да, Димка знал, что они с Машей пара, да, он не был слепым и наверняка имел представление о том, как далеко зашли они в своих отношениях, но если Маша права, то выходило, что Димка так и не принял их отношения до конца и, возможно, на что-то еще надеялся. Наличие ребенка ставило крест на Димкиных