Это не годится. Это…

— Тогда продай свод акции. Чего ты хочешь от меня?

— Я бы на твоем месте был поосторожнее, Дуг, — вдруг сказал Бенджамин. — У нас все же двадцать один процент акций, и я видел, как людей лучше тебя выгоняли с работы.

— Что ж, давай, выгони меня! — сказал Кинг.

— Если ты окажешься на улице…

— Обо мне не беспокойся, Джордж. Ни на какой улице я не окажусь. — Бросив остатки красной лодочки на стекло чайного столика, он повернулся к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Если ты поможешь мне стать президентом, — сказал Бенджамин, — твой заработок будет намного больше. Ты сможешь… — Он внезапно замолчал. — Куда ты? Я же разговариваю с тобой!

— Это пока мой собственный дом, Джордж, — заметил Кинг. — Я сыт по горло нашей встречей и вашими предложениями, и ты мне встал поперек горла. Поэтому я ухожу. Почему бы тебе не последовать моему примеру?

Бенджамин пошел за ним до самых ступенек лестницы. Его узкое лицо побагровело. — Ты не хочешь, чтобы я стал президентом? В этом все дело? — крикнул он.

— Именно, — ответил Кинг.

— А кто, по-твоему, должен стать президентом?

— Подумай, — ответил Кинг. С этими словами он поднялся по лестнице и скрылся из вида. После его ухода в комнате воцарилось мертвое молчание. Бенджамин стал подниматься вслед за ним по лестнице, еле сдерживая гнев. Блейк сердито ткнул окурок сигары в пепельницу и, тяжело ступая, зашагал в холл, где висело его пальто. Стоун начал укладывать образцы туфель в коробку, подобрав остатки красной лодочки осторожно, почти ласкакице, качая головой, словно оплакивая варварское разрушение. Наконец Бенджамин, отойдя от лестницы, подошел к Питу Камерону, который продолжал стоять у бара.

— Что он там спрятал, Пит? — спросил он.

— Наверное, пистолет.

— Перестань шутить, черт тебя побери! Ты его помощник. Если кто-нибудь знает, что он задумал, так это ты. Ну, в чем дело? Я хочу знать.

— Не того спрашиваешь, — ответил Камерон. — Не имею ни малейшего представления.

— Тогда выясни.

— Не уверен, что понимаю тебя.

— Не играй в наивность, Пит, — сказал Бенджамин. — Мы только что предложили ему наш план. Он начисто отверг его, фактически послал нас ко всем чертям. Обычно двадцать один процент акций не посылают так далеко, если только не. чувствуют за собой большую силу. Ну ладно, так что, же это за сила? . и.

— Почему ты не спросишь. у него самого? — поинтересовался Камерон.

— Не болтай много, парень, это не тот случай. Сколько ты зарабатываешь сейчас? Двадцать, двадцать пять кусков? Можешь иметь больше, Пит.

— Неужели?

Стоун снял с вешалки свое пальто, подошел к ним. — Если этот сукин сын полагает, что ему все сойдет… — сказал он, глядя на лестницу.

— Мне не нравится, когда меня вышвыривают «дома, — сердито проворчал Блейк. — Не нравится, когда мне дают пинок-в зад! Никак не нравится! На ближайшем правлении, Джордж, мы вышвырнем этого Кинга, Великого и Ужасного. Пусть исполняет свою щжжиюю должность на складе!

— Он это предвидит, — медленно произнес Бенджамин. — Он это предвидит, и ему на все наплевать — значит, он зацепил что-то крупное. Что именно, Пит? Договоренность со Стариком?

Камерон пожал плечами.

— Какие бы у него ни были планы, — настаивал Бенджамин, — я хочу, чтобы они были разбиты. И тот, кто поможет мне разбить их, займет место Кинга. Ты знаешь, сколько приносит это место, Пит?

— Имею представление.

— И мне кажется, ты точно знаешь, какое положение ты хочешь занять в фирме. Подумай над этим, Пит. — Стоун подал ему пальто и шляпу. Бенджамин быстро надел пальто и, держа шляпу в руках, спросил:

— Ты знаешь мой домашний телефон?

— Нет.

— Вестлей Хиллз, — сказал Бенджамин. — ВЕ-4-7981. Запомнишь?

— Я долго был помощником Дуга, — ответил Пит.

— Значит, уже пора стать самостоятельным. Позвони мне.

— Ты меня искушаешь, — сказал Камерон с легкой улыбкой. — Хорошо, что я честный человек.

Их глаза встретились.

— Да, это прекрасно, — сухо заметил Бенджамин. — Значит, Вестлей Хиллз, 4-7981.

Стоун, взяв ящик с образцами обуви, надел шляпу и сказал:

— Если этот сукин сын Кинг полагает, что он может… — И вдруг замолчал.

Дайана Кинг, тихо спустившись по лестнице, стояла, осматривая комнату. Мужчины молча глядели на нее. Стоун опомнился первым. Притронувшись к полям шляпы, он вежливо сказал:

— Всего хорошего, миссис Кинг, — и открыл входную дверь.

Бенджамин надел шляпу. — Всего хорошего, миссис Кинг, — не менее вежливо попрощался он и последовал за Стоуном.

Блейк уронил шляпу на пол, неловко нагнулся, поднял ее, нахлобучил на свою лысеющую голову, вежливо произнес:

— Всего хорошего, миссис Кинг, — и быстро вышел из дома, захлопнув за собой дверь.

— Что они сделали с Дугам? — спросила сама себя Дайана.

ГЛАВА II

Имение Кинга, а это было настоящее имение, находилось в пределах 87-го полицейского участка. По правде говоря, оно было крайним, дальше которого не простиралась деятельность 87-го участка, поскольку за ним не было ничего, кроме реки Харб. Незастроенные земли имения входили в обширный участок территории, простирающийся от излучины реки до произвольно проведенной границы — моста Хемилтон Бридж. Внутри этого участка имелось две-три дюжины зданий, которые, казалось, остались здесь ют иных времен. Никак не сочетающиеся с ультраурбанистическим обликом города, они придавали ему атмосферу идиллическую и в то же время вневременную.

Все в городе, кроме тех, кто жил в этом месте, называли его «Клубом». Жители, которых было около сотни, употребляли название «Смоук Райз». Они произносили его небрежно, как символ богатства и избранности, зная, что Смоук Райз представляет собой как бы город в городе. Даже его расположение, казалось, подтверждало их исключительность. С севера этот район был ограничен рекой Харб- На юге стена тополей, растущих вдоль шоссе, создавала барьер, ограждавший Смоук Райз от вторжения города и всего остального мира.

К югу от шоссе располагалась роскошная улица Силвер майн Роуд — богатый (разве что чуть-чуть победнее) «дальний родственник» Смоук Райз. Дальше к югу от Сил- вермайн-парк и жилых кварталов, лежащих напротив парка, путник, пересекающий город, встречал вначале яркие и безвкусные коммерческие рекламы, мигающие неоновые лампы, круглосуточные рестораны, лавки сладостей и оглушительные сигналы транспорта на улице Стем, вонзающейся в территорию 87-го полицейского участка, словно кинжал в рану, сочащуюся кровью. Еще дальше к югу шла Эйнслей-авеню, и здесь перемена от богатства к бедности ощущалась не так резко — здания еще сохраняли остаток былой благопристойности, как дорогая, но уже засаленная старая мягкая шляпа; а потом начиналась Калвер-авеню, и здесь перемена становилась очевидной, бросаясь в глаза внезапной жестокостью неприкрытой нищеты. Откровенно грязные дома беззастенчиво открывали свои закопченные