там на всех нас хватит. А что? Вот будем мы компот варить, а она туда яду…

Лаура Петровна закашлялась.

— А может, она в аэрозоль яду добавила, — предположил Пятахин. — Вот как разбрызгает…

— Эта гадина нас точно отравит, — подала голос Снежана. — Она же стуканутая совсем!

«Дружной песнью духовного содержания встретили друзья солнечный день в окрестностях Мурома». Хотел еще что придумать, но фантазия заржавела. Реальность затмила. Окончательно.

Ну и, конечно, тег «Дружба», как еще это обозначить?

— Мне кажется, что это ей папаша поручил, — продолжал Пятахин. — Чтобы она всех отравила во имя идеалов. Принесла нас в жертву. А потом в романе это опишет — как расправилась с неверными. «Эдельвейсы любви».

Все посмотрели в окно на Жохову. Жмуркин продолжал ее утешать.

— Кажется, шеф на нашу монахиню запал, — объявил Пятахин. — Или зрение меня обманывает…

— Это он зря, — вставил Листвянко. — Она его плохому научит.

— Пусть она лучше меня научит, — Пятахин почесался. — Я готов прямо сейчас в ее секту записаться…

Все засмеялись.

Кроме немцев, они как-то потерянно сидели на своих местах, — наверное, битва в грязи стала перебором для их психики. Даже Александра выглядела устало.

— А что? — пожал плечами Пятахин. — Вы же сами говорили, что за ней надо приглядеть…

— Я могу приглядеть… — начал было Лаурыч, но мать пресекла попытку присматривать за Иустиньей одним злобным взглядом.

— Кто эту припадочную только с нами в поездку взял? — спросил Листвянко. — Всем же известно, что Жохова истеричка — как и ее папаша. Она ведь еще вешалась, кажется?

— В карьере топилась, — поправила Снежана. — Психичка чертова.

— Так и быть, — вздохнул Пятахин. — Придется мне рискнуть здоровьем за нас за всех.

— А давайте ее саму высадим, а? — предложила Снежана. — А что? Она вон баторцев предлагала высадить, а сама та еще гадина…

— Мы не можем никого высаживать, — строго сказала Лаура Петровна. — Надо просто с девочкой поговорить, объяснить…

— Она на нас обиду затаила, — перебил Пятахин. — Теперь мы не сможем спать спокойно, кто-то должен всегда находиться рядом с ней. Я готов.

— Дурдом какой-то, — сказал Лаура Петровна. — Как-то стыдно перед иностранцами…

— Да им нравится, — вставил Пятахин. — Они же как раз балдеют. Это же как в «Преступлении и наказании» оказаться!

— Главное, чтобы старух мочить не начали, — проявил эрудицию Листвянко.

Жмуркин с Жоховой поднялись и направились к автобусу. Жохова смотрела в сторону, на лице у нее отсутствовало выражение, зато обильно присутствовали царапины, и от этого она была окончательно похожа на Бабу-ягу. В грязи, в потеках, в водорослях. Жмуркин держал ее за локоть. А я даже не нашелся, с чем ее сравнить.

Белка, попавшая в битумную яму, а потом сразу под грузовик с опилками.

Победительница конкурса «Мисс утиль 2012».

Материализовавшаяся зубная боль.

Боярыня Морозова. Да, жизнь нелегка.

Она вошла в автобус молча, проследовала к своему месту, села. Переодеваться и причесываться не стала. Вот как-то по «Дискавери» был фильм про жертв извержения Кракатау, тоже очень похоже. Все-таки Снежана восстала из пучин в более привлекательном виде.

Жмуркин проводил ее до кресла, потом шепнул что-то на ухо. Жохова кивнула.

— Поехали! — велел Жмуркин. — Отстаем уже.

Автобус тронулся.

В тишине.

Жмуркин подошел ко мне, плюхнулся в сиденье.

— Нет, надо было в стройотряд записаться, — сказал Жмуркин. — Говорили же мне, предупреждали…

Я не стал лить кипящую серу на его раны. Я не стал говорить, что Золотое кольцо, собственно, еще только начинается.

Глава 13

Туман

Автобус резко остановился, просел, клюнул передком, скрипнул тормозами, вздохнул пневмоподвеской. В багажниках загремело снаряжение, покатились бутылки с водой, по полкам поехали пакеты и личные вещи. Лаура Петровна стукнулась головой о стекло, конечно, я не видел, но по стуку это была именно она.

И проснулась.

— Что это?! — воскликнула она и показалась в проходе.

Штурмгевар ответил языком искренних берестяных грамот с небольшой примесью шоферского, взял монтировку и вышел в ночь. Лаурыч попытался сунуться за ним, Лаура Петровна привычно ухватила его за пояс.

— Что случилось? — спросила меня Александра.

— Кажется, колесо прокололи, — ответил я. — Айне кляйне катастрофен…

Дитер достал блокнот и изобразил автобус, объятый туманом и ужасом, показал Болену, Александре и мне. Я кивнул. Болен как-то побледнел, а Сандра улыбнулась.

— Внимание! — воззвал тем временем Жмуркин. — Внимание, ребята! Вынужденная остановка…

Все, кроме груботесанного Дубины Листвянко, проснулись, он нет, лишь поудобнее устроился.

— Вынужденная остановка.

— Лося все-таки сбили, — громко и авторитетно заявил Пятахин. — Рога в полтора метра, секач настоящий. Смотрите — на лобовухе кровища!

Мы посмотрели. Ничего там не было, только туман.

— Надо выйти посмотреть, — предложил Лаурыч, за что немедленно получил тычину от своей матери.

— Выйдем! Добьем лося! — призвал Пятахин. — Будем мужчинами!

— Всем сидеть! — негромко приказал Жмуркин.

— Лося убили! — омерзительным голосом повторил Пятахин. — Лося убили! Лося!

— Заткнись, Пятахин! — потребовал Жмуркин.

— Лося! Лося! Лосяяру!

Завывал Пятахин с клокотанием и выпучиванием глаз. А в Англии каждый год двух человек метеоритами убивает, — нет, некоторым странам везет решительно больше других.

— Надо оказать ему первую помощь… — негромко предложила Иустинья. — Помочь…

Заговорила. Несколько часов молчала, а теперь вот заговорила. Отошла.

— Его надо пристрелить, — сказал Гаджиев. — Чтобы не мучился.

— Мы его и так сбили, теперь еще пристреливать?! — возмутилась Иустинья.

— Я имел в виду Пятахина, — негромко сказал Гаджиев.

Я достал фотоаппарат, поставил вспышку. Если на самом деле лося, то это хорошо, сфотографирую лося и Иустинью, получится что-то вроде «Путешественники спасают животное, занесенное в Красную книгу».

Тег «Милосердие».

— Лось умирает? — спросила Александра.

— Сдох, — тут же подтвердил Пятахин. — Башку ему раздавили! С утра будем шашлыки жарить! Саш, ты шашлыков из лося никогда не пробовала?

— Надо помочь! — Александра растерянно поглядела на меня.

— Пятачок, пойди, сделай ему искусственное дыхание, — предложил Гаджиев.

— Сам иди, Урюк!

Пятахин надулся, уселся рядом с германисткой Рокотовой, гадко улыбнулся, подмигнул и стал пересказывать ей вторую часть фильма «Зыбь», где вот так же автобус ночью застрял, а уже через полчаса всех сожрали.

— Лось — это… — Александра непонимающе оглядывалась. — Лось — это…

— Ло-о-ось!

Пятахин оторвался от германистки, идиотически выпучил глаза, оттопырил нижнюю губу и растопырил над лбом пятерни, получилось похоже.

— Лоо-ось!

Я успел сфотографировать. В блог «Путешествия», конечно, не пойдет, размещу в «Рыцарях Нечерноземья». Хотя, пожалуй, переигрывает. Не люблю, когда переигрывают.

Александра приложила к лицу ладони домиком и стала вглядываться в темноту сквозь стекло.

— Осторожнее, — посоветовал я.

— Что?

— Не надо долго смотреть во тьму…

— Ло-о-ось! — простонал Пятахин. — Гибнет лось!

Штумпфнайгель все не возвращался, Лаура Петровна начала волноваться — запахло валерьянкой.

— Ладно, пойдем посмотрим, — не выдержал Жмуркин. — Виктор, ты со мной,