В очередной раз дам тебе совет: не слушай того, что говорят; доверься своим собственным суждениям. Прочти сочинения Ницше — советую тебе начать с «Сумерек идолов» или даже с небольшой главы этой книги — «Проблема Сократа», — о которой мы скоро поговорим. Сравни между собой разные толкования, и только потом сделай свои собственные выводы.

В то же время я должен тебе кое в чем признаться: разумеется, любой читатель Ницше сразу поймет, что у него не найти ни теории, ни праксиса, ни учения о спасении в том смысле, в каком мы встречали их у стоиков, христиан или даже у Декарта, Руссо или Канта. Ницше действительно является «составителем генеалогий», как он называл себя сам, «деконструктором», тем, кто положил всю жизнь на развенчание иллюзий философской традиции, и это не укроется от твоего взора.

Но означает ли это, что в его работах нет мыслей, способных занять место старых идей, прийти на смену «идолам» традиционной метафизики? Конечно же, есть. И ты увидишь, что Ницше деконструировал греческую космологию, христианство или философию Просвещения не из праздного удовольствия от разрушения и отрицания, а ради того, чтобы освободить место для новых, радикальных идей, составляющих, невзирая на все свои новизну и радикализм, теорию, праксис и даже учение о спасении.

И в этом он остается философом.

Посмотрим на все это повнимательнее, следуя нашим трем осям и не поддаваясь ложным предостережениям. Что же предлагает Ницше взамен тех теории, праксиса и учения о спасении, которые он подрывает изнутри?

Прости, что возвращаюсь к этому, но важность вопроса требует полной уверенности в том, что ты понял неизбежно двоякий характер всякой философской теории. В ней есть theion, то есть божественное, которое мы пытаемся обнаружить в реальности, и orao, то есть созерцание этого божественного; то, что мы хотим познать, и то, как мы познаем, инструменты нашего познания. Словом, теория всегда включает, с одной стороны, определение глубочайшей сущности бытия, того, что является в окружающем нас мире самым важным (это называют онтологией: onto по-гречески значит «бытие»), а с другой — определение ви´дения или, говоря шире, познавательных средств, позволяющих нам постичь эту сущность (это называют теорией познания).

Например, как ты помнишь, «онтология» стоиков заключалась в определении глубочайшей сущности бытия — того, что в реальности является самым реальным или самым «божественным», — через гармонию, космос, гармоничный, справедливый и прекрасный порядок. А их теория познания заключалась в созерцании, постигающем благодаря умственной деятельности «логичность» мира, тот универсальный логос, который упорядочивает весь мир. Напротив, у христиан место Высшего существа, квинтэссенции «бытия», занял уже не космос, а личный Бог, и инструментами или, вернее, единственным инструментом его познания стал не разум, а вера. В свою очередь, у философов Нового времени, в частности у Ньютона и Канта, мир перестал быть космическим или божественным и превратился в соотношение сил, которое ученый пытается мыслить благодаря своему рассудку, то есть выделяя в нем основные законы, как, например, закон причинности, управляющий взаимоотношениями между телами…

Проследив теперь эти же две оси теории у Ницше, мы увидим, как он их трансформирует и располагает совершенно по-новому.

Как ты вскоре поймешь, теория Ницше — это, скорее, атеория, в том смысле, в каком о неверующем человеке говорят, что он — атеист, то есть, буквально, безбожник (в греческом языке приставка «a-» значит «без-»). Ведь для Ницше основа реальности, глубочайшая сущность бытия, не имеет ничего общего ни с космическим, ни с божественным, а познание не связано с категориями созерцания, с греческим orao. Познание для него — не созерцание, не пассивное наблюдение, как для древних, но и не попытка во что бы то ни стало установить связи между вещами и тем самым найти новую форму порядка и смысла, как у философов Нового времени. Для Ницше познание — это «деконструкция» или, в его собственных терминах, «генеалогия».

Слово говорит само за себя: подобно генеалогии семьи, то есть составлению родословного древа с его корнями, стволом и ветвями, настоящая философия, согласно Ницше, должна выявлять скрытое происхождение ценностей и идей, которые преподносятся как непреложные, священные, ниспосланные с небес, ради того, чтобы… вернуть их на Землю и продемонстрировать чаще всего самый что ни на есть земной (это одно из любимых слов Ницше) характер их зарождения.

Изучим этот момент повнимательнее, прежде чем перейти к онтологии.

Как я уже начал тебе объяснять, главный тезис Ницше, лежащий в основе всей его философии — всего его «материализма», если называть так отказ от всевозможных «идеалов», — заключается в том, что не существует никакой внешней или высшей точки зрения на жизнь, то есть такой точки зрения, которая обладала бы малейшей привилегией отстранения от того клубка сил, что составляет основу реальности, глубочайшую сущность бытия.

Следовательно, любое суждение о существовании вообще не имеет ни малейшего смысла; оно — не более чем иллюзия, чистый симптом, выражающий лишь определенное состояние жизненных сил своего носителя.

Именно об этом Ницше без обиняков заявляет в «Сумерках идолов»:

Оценки, суждения о ценности жизни, за или против, в конечном счете никогда не бывают истинными: они представляют ценность лишь как симптомы, они принимаются в соображение лишь как симптомы, — сами по себе такие суждения являются глупостями. Нужно непременно поставить своей целью и постараться уловить ту удивительную finesse [тонкость. — Пер.], что ценность жизни не может быть установлена. Ее не может установить живущий, поскольку он является стороной и даже объектом спора, а не судьею. Ее не может установить умерший, по другой причине. — Поэтому если философ видит в ценности жизни проблему, это с его стороны даже возражение против самого себя, вопросительный знак к собственной мудрости, отсутствие мудрости[61].

Для деконструктора, составителя генеалогии, не только не может существовать никакого «объективного», «незаинтересованного» ценностного суждения, не зависящего от жизненных интересов того, кто его выносит, — что уже предполагает разрушение классических концепций права и морали, — но и в силу тех же причин не может существовать ни автономного и свободного «субъекта в себе», ни объективных и абсолютно истинных «фактов в себе». Ведь все наши суждения, все наши слова, высказывания и идеи являются выражениями наших жизненных состояний, проявлениями жизни в нас самих, но никоим образом не являются абстрактными и автономными сущностями, независимыми от наших жизненных сил. Задача генеалогии — доказать эту новую истину, стоящую выше всех остальных.