Терпение Лина. Возьми себя в руки.

Отстраняюсь от вожделенных губ и делаю два коротких шага назад, опустив голову.

— Я пойду к себе, Рейгар. Сегодня я очень устала, — выдавливаю из себя, потому что на самом деле не хочу уходить.

— Конечно, — без колебания отвечает он.

— Но напоследок я хотела бы узнать у тебя кое-что очень важное.

— Слушаю тебя, — кивает он.

— Ты ведь найдешь тех, кто хотел избавиться от тебя? Один из них по-прежнему в этом доме рядом с нашим сыном, и я…

— Иди отдыхать и ни о чем не волнуйся, — прерывает меня Рейгар, приближается ко мне и целует в лоб. — Ваша безопасность для меня важнее всего, и я сделаю все, чтобы обезопасить вас. Уже делаю, но об этом никто не должен знать. Ты ведь никому не говорила о своих подозрениях, кроме короля?

— Никому не говорила и не скажу, — мотаю я головой. — И очень надеюсь, что ты разберешься с этим как можно скорее.

— Не сомневайся в этом, — устало улыбается он. — Спокойной ночи, Лина. Добрых снов.

— Спокойной ночи, Рейгар.

Попрощавшись, я покидаю покои своего мужа и задумчиво плетусь к себе.

Спокойной ночи… Добрых снов… Он никогда прежде мне не говорил этого. Интересно, что же будет завтра? Как он начнет говорить со мной тогда, когда зелье сделает свое дело?

Глава 26

Рейгар

Благодаря своей жене я вернулся с того света. Говорят, что после такого жизнь начинает играть новыми красками, и начинаешь ценить то, что раньше казалось совершенно незначимым.

Для меня все, действительно, стало иным. Вот только не могу сказать, что произошло это в положительном ключе. Вместо того, чтобы обрести новые ценности в жизни, я потерял старые. Все, что прежде было для меня таким важным, стало пустым, незначительным. Я будто утратил все свои цели, а новые не обрел. И от этого я чувствую себя потерянным мальчишкой, который не знает, ради чего и как ему дальше жить.

Я посвятил всю свою жизнь карьере. Руководил войсками во многих сражениях, побеждал. Меня чествовали за это, восхваляли. И гордился своей славой и величием. А сейчас мне стало абсолютно плевать на это.

Я не помню, как оказался в плену, что со мной делали. Помню только адскую агонию, которой, казалось, нет ни конца, ни края. Но прежде, чем это произошло, моя армия была на грани победы. Оставалось еще совсем немного, и сражение было бы выиграно. Так и случилось, но уже не под моим руководством. В мое отсутствие предводительство над войсками взял мой помощник — Сайгон Рейвер. И именно ему теперь приписывают величайшую победу над темными эльфами.

Какие чувства у меня это вызывает? Никаких. Их просто нет. Внутри ничего не колышется, и это меня пугает. Потому что я помню прежнего себя и точно знаю, что сожрал бы себя изнутри за собственное поражение.

Но сейчас это кажется такой незначительной мелочью, что самому тошно. Ради чего теперь жить, если то, что было для меня самым важным, перестало иметь всяческий смысл? Ради семьи?

Это кажется мне странным и таким неестественным. Но когда я впервые увидел своего сына, внутри меня что-то перевернулось. Я всегда держал в голове мысль, что продолжение рода важно для меня, но не стоит на первом месте. И сейчас я не испытываю гордости за то, что один из важных пунктов выполнен. Я чувствую что-то другое. Какое-то умиротворение и… счастье.

Испытывать это чувство не от собственных заслуг крайне непривычно. Да и вообще оно ощущается совершенно иначе. Оно растекается по всему телу и медленно заполняет пустоту внутри меня. И впервые в жизни я чувствую себя уязвимым.

Я не ощущал такого даже глядя в лицо смерти. И не было такого необъятного чувства ответственности, даже когда за моей спиной стояли тысячи воинов, жизнь которых во многом зависела от меня. И это пугает меня, как никогда раньше.

Но помимо сына у меня еще есть и жена. Я будто только сейчас это понял. Прежде она была для меня просто приложением, даром Богов, который я не ценил. Я не видел в ней личность, не видел ее человеческих качеств, и уж тем более не считал, что хоть чем-то ей обязан. При этом был уверен, что дал ей все, что только мог. А она вместо того, чтобы ценить это, требовала больше.

Так я думал прежде и не скрывал своих мыслей и намерений. Понимал, как сильно ранит это Лину, для которой я, казалось, стал смыслом жизни, и все равно предпочел не молчать.

Сейчас я понимаю, как глупо и неправильно поступал. Ведь я должен был взять на себя ответственность за нее во всех смыслах, а не только в материальном. Должен был беречь ее чувства и хотя бы не травмировать тем, что для любви я избрал другую.

Сейчас я уже не понимаю, была ли это любовь. Когда я увидел вчера Миарель, то не почувствовал ничего, кроме брезгливости и отвращения к самому себе.

Я должен был тщательнее присматриваться к своей истинной, но так отчаянно боролся с навязанной Богами истинностью и не желал ее принимать, что просто предпочел утопать в похоти с той, к которой уже привык. Я знал, чего могу ожидать от Миарель, и полностью отрицал возможность перемен в моей жизни.

Если бы тогда я не боролся с самим с собой и принимал истинность не как обузу, а как шанс обрести что-то новое, настоящее и поистине необходимое мне, то сейчас, возможно, с Линой все было бы иначе.

Теперь она уже не испытывает ко мне того, что было прежде. Я увидел это в ее глазах, в каждом ее слове, жесте. Теперь она принимает меня как данность без желания обрести что-то новое и поистине необходимое. Теперь она смотрит на меня так, как я когда-то смотрел на нее. Навязанный Богами истинный. Нежеланная обуза, с которой придется мириться до конца своих дней.

Мы поменялись местами. Конечно, я не слепо влюблен в Лину, но она разожгла во мне неподдельный интерес. Теперь, когда ее самоотверженность, смелость и добросердечность сыграли подавляющую роль в спасении моей жизни, я увидел в ней женщину, которую я хотел бы узнать лучше. Ту, рядом с которой, вероятно, был бы рад провести остаток своих дней.

Но теперь она этому не рада. Смогу ли я это изменить? Смогу ли доказать, что достоин этого, после всего, что