– Пожалуйста, пришли сообщение, когда доберешься до Варингер-Холла. Мне просто нужно знать, когда ты окажешься в безопасности.

Она слегка прищурилась:

– А ты разве не приедешь туда в ближайшее время?

При этих словах Этан уставился в пол, и слава богу! Если бы я увидела его серовато-голубые глаза с тайными серебряными искрами, то могла бы утратить решительность и несколько кусочков своего сердца. Он и так уже крал его понемножку своими улыбками и безмолвными взглядами. И что бы случилось со мной, если бы он полностью захватил мое сердце, а я не получила взамен его?

– Да, конечно. Я приеду. Только не знаю когда. Так что удачи тебе, – сказала я, подходя к Валентине, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Надо идти, – поторопил нас Этан.

Я отошла в сторону, и по моей спине пробежал холодок, в чем совсем не был виноват вечный ветер Изолта.

– Удачи, сын! – Дядя Рид положил руку на плечо Этана и передал ему некоторые из самых опасных писем. – Будем ждать тебя.

Этан кивнул, пожимая руку отцу. Мы надеялись, что люди пойдут за ним, но если Этан потерпит неудачу…

А мы ничего и не узнаем, пока не будет слишком поздно.

Этан обнял свою мать и что-то шепнул ей на ухо. Я видела, как она прищурилась, серьезно воспринимая его просьбу. А он отступил назад и заглянул ей в глаза. Это было нечто более глубокое, чем прощание, они словно давали друг другу какие-то обещания. Этан глубоко вдохнул, а она медленно кивнула.

Потом он подошел к матушке, поцеловал ее в щеку.

– Ты их не распускай тут, – насмешливо велел он.

Она улыбнулась, а Этан шагнул к Скарлет:

– Последний шанс стать королевой. Я отдам его тебе мгновенно. Без вопросов или сожалений.

Скарлет улыбнулась, спокойная и собранная, и присела в глубоком реверансе.

– Более чем понятно, – сказал Этан, когда она поднялась.

Поцеловав ее в лоб, он повернулся ко мне.

Стоя лицом к лицу с ним, зная о грозящей нам опасности, я хотела бы сказать многое. Но даже если бы рядом не было людей, вряд ли я сумела бы это сделать.

– Я вернусь, – прошептал он. – Пожалуйста, пожалуйста… береги себя.

– Ты тоже, – выдохнула я.

Он провел пальцами по моим волосам и шее, поцеловал меня в лоб, задержавшись, возможно, на пару мгновений дольше, чем нужно было, а потом повернулся к Валентине:

– Пойдемте, ваше величество, времени у нас немного.

Валентина в последний раз посмотрела на всех нас и тихо исчезла в коридоре. Этан не оглянулся, а я понадеялась, что край его плаща, мелькнувший в дверях, – не последнее, что я вижу.

Никто из нас не спал в ту ночь. И весь следующий день мы бодрствовали. Я понятия не имела, сколько нужно времени для того, чтобы собрать армию, но не успокоилась бы, пока не увидела снова пару серовато-голубых глаз всадника, возвращающегося в замок.

Да и вряд ли кто-нибудь из нас успокоился бы. Дядя Рид действовал тайно, но быстро. Не желая оставлять какие-либо письменные свидетельства на тот случай, если что-то пойдет не так, он посещал разные апартаменты, передавая сведения другим знатным людям и дважды проверяя силы наших сторонников.

Даже матушка и тетя Джована постоянно принимали гостей, жен и дочерей из знатных семей, убеждаясь, что они на нашей стороне, и помогая тем, кто должен был теперь вернуться домой и предоставить слугам веские основания того, что им необходимо больше времени проводить в своих комнатах.

Я не знала всех этих людей, и хотя ко мне относились вполне хорошо, я не чувствовала себя на месте в этих разговорах. Я вообще не могла чувствовать себя легко, пока не вернется Этан, пока все не устроится и не будет сделано. А до того могло случиться все, что угодно.

Сидя у окна, глядя на горизонт, к которому стремилось солнце, я шепотом высказала свои тревоги подошедшей ко мне Скарлет.

– С ним ведь ничего не случится? – спросила я.

– Ничего, – заверила меня Скарлет.

Я нервно сглотнула, снова глядя вдаль, за поля, и услышала чье-то сопение. Дядя Рид погрузился в молитву, но, похоже, матушка заснула в кресле. Я не стала оглядываться и проверять.

– Никто ведь не обвинит его в предательстве и не убьет где-нибудь в глуши, оставив в безымянной могиле, да?

Скарлет прищурилась и всмотрелась в меня:

– Это нечто особенное, Холлис.

– Это просто картина, которая меня преследует. Что он пытается рассказать правду, но никто ему не верит. И он один против множества. Я очень боюсь, что он умрет где-то там, а мы и узнать ничего не сможем.

– Не теряй веры, Холлис! – Я оторвала взгляд от горизонта, чтобы посмотреть на мою сестру, а она положила руку мне на плечо. – Этан… он сильный. Может, слишком сильный. И он сражается за нечто хорошее. Его не одолеть. И, кроме того… – Она вдруг сжала губы, как будто испугавшись, что сказала лишнее, но потом оглянулась на остальных членов семьи и все-таки продолжила, но уже шепотом: – И, кроме того, он определенно хочет вернуться к тебе.

– Тсс! – шикнула я, проверяя, не слышит ли нас кто-нибудь. – Мы уже говорили об этом!

– Да, и ты явно меня не слушала.

– Я тебе ответила, что он относится ко мне совсем не так, как ты думаешь. – Я выпрямилась. – Он спросил, можем ли мы наконец считать друг друга друзьями. Друзьями, Скарлет! Никаких заявлений о вечной любви, никаких просьб ждать его, пока он мстит за родных, ничего в таком роде. Друзья.

Она уперлась подбородком в руки, лежавшие на каменном подоконнике.

– Милая сестра, а как ты думаешь, почему он просил об этом?

Потому что это был единственный способ не потерять лицо после той огромной ошибки, поцелуя.

– Потому что он хотя бы перестал меня ненавидеть, и он хотел, чтобы я знала об этом, прежде чем наши пути неизбежно разойдутся, – ответила я.

Скарлет улыбнулась мне, словно я была величайшей простушкой в целом мире:

– Потому что он думает, что ты его отвергнешь, если он осмелится просить большего.

– А я-то всегда считала тебя такой наблюдательной! – Я вздохнула и снова стала смотреть в окно.

– А ты бы это сделала?

– Что именно?

– Отвергла бы его?

– О чем ты?

Скарлет фыркнула:

– Если бы Этан заявил о своей вечной любви, если бы просил тебя ждать его…

– Ох… ты об этом. Но он не просил.

– Бога ради, Холлис! Если бы попросил?

– Нет, ясно? – Я снова быстро понизила голос, краем глаза видя, как поднялись головы родных, и, переведя дыхание, зашептала: – Я уж точно никому бы такого не сказала, потому что не хочу, чтобы ты думала, будто я забыла Сайласа, но… но я бы не отвергла его. Я бы сама открыто дала ему знать, будь я свободна.