Она вернулась быстро, а когда я нашла подходящий шнур среди паука проводов, снова убежала. Розетка нашлась слева от тумбочки, наклониться оказалось тяжело – от малейшего наклона тело норовило опрокинуть меня на пол. Потому я сползла на ноги и осторожно присела. Светлая хлопковая ночнушка приоткрыла левое бедро и показала мне огромный синяк.

Я внезапно вспомнила удар. Фары. Ослепляющие. И крутящаяся машина. Я не пристегнулась. Из-за этого вылетела на пассажирское место от толчка, и вмятина со стороны водителя достала только бедра. Повезло. Только головой бахнулась несколько раз, когда авто пошло кубарем.

Но что было до этого? Куда я ехала? И откуда?

Я была в красном платье, вот что я еще вспомнила. Значит, была встреча с Вороном.

От нервов сильно сдавило голову, я сжалась на полу, отчего колени заболели, а потом чьи-то теплые руки помогли снова лечь.

– Старайся не вставать пока без помощи, – сказала Оля. – подала мне телефон, всмотрелась в лицо. – Ты как? В норме? Или звать Петра Ивановича?

– Не нужно, – я откинулась назад. – Уже лучше. Я просто неожиданно вспомнила, как все случилось.

– Сочувствую, – девушка присела рядом, укрыла меня одеялом. Стало тепло от такой непринужденной заботы. Знаю, что это ее работа, но все равно – никто обо мне так не беспокоился.

– Оставишь меня на пару минут? Я вставать не буду, – попросила я, улыбаясь через силу. – Просто хочу позвонить.

– Да, конечно. Я буду в коридоре. Зови, если что, а то я за тебя отвечаю.

Когда девушка ушла, я запустила мобильный и открыла входящие. Сотни от Арсена, пару сотен от Ворона, десятки от Леры и Артура, еще по парочке от сотрудников офиса, ? и один звонок от Ленки. Столько же сообщений. Везде вопросы, вопросы, вопросы, потом пожелания выздоровления и прочее. Только от Ленки и Ворона было по одному смс.

«Скучаю» – написано от Ворона вчера. Скучает за издевательствами надо мной? Какая засада, что я вдруг вышла из строя? Ублюдок!

Я хотела открыть сообщение Лены, но телефон зашелся входящим звонком.

Арсен.

– Тая, доброе утро, – сказал он мягко. Как-то слишком интимно для наших отношений без отношений.

– И тебе доброе, начальник. Как отметил?

– Никак. Не спал почти трое суток.

– Бедный, – я прикрыла глаза и повернулась удобней. – А я тут валяюсь.

– Знаю. Выздоравливай скорее, а то к тебе не пускали, а мне нужно тебя увидеть.

Я насторожилась.

– Зачем, господин начальник?

– Поцеловать тебя хочу, – выдохнул он и сразу добавил, – но сейчас я хуже вяленой рыбы, приеду к вечеру.

– Не нужно, Арсен, – тихо сказала я.

– Почему?

– Я не смогу долго говорить, не стоит сейчас приезжать. Как выпишусь, увидимся на работе.

– На работе, значит? – Лиманов вдруг угрожающе занизил голос.

– А где же еще?

– Да, конечно, как скажешь. До встречи, – и выключился.

Что это было? Я смотрела на экран и хлопала глазами. Вдруг есть что-то чего я не помню, но помнит Арсен? Я ведь поехала на корпоратив, а он тоже мог там быть. Дала ему бесполезный шанс? Ох… как же плохо. Справляясь с новой волной тошноты, я сжала телефон и закрыла глаза. Мобильный снова зазвонил, я нажала не глядя «принять» и поднесла к уху аппарат.

– Афина, не вздумай умирать, – ласково, интимно заговорил басом Ворон.

– Не наигрался, скотина? – выжала я сквозь зубы.

– Тише, не нервничай, тебе нельзя.

– Забыла тебя спросить, что мне зя, а что нельзя.

– Колючка ты.

– А ты тварь, что не дает мне жизни. Зачем звонишь, драная птица?

– Хочу поговорить, спросить, как ты...

– А дальше что? Дождешься, что меня выпишут, и снова продолжишь свои издевательства?

Меня замутило сильнее, я сжала зубы. Задышала часто-часто, корпус телефона скрипнул под пальцами.

– Тебе ведь нравится наша игра, Афина. Признай. Ты ведь сама не хочешь, чтобы я стал пушистеньким. Тебя это не будет заводить.

– Меня сейчас зводит разве что тошнота. Не звони мне больше, пернатая дрянь без имени, дай прийти в себя, пожалуйста. Или зайди в палату и грохни меня сразу. Я не могу больше. Отстань, прошу тебя, – я разревелась, голову резко стянуло болью, из носа пошла кровь, телефон упал на пол, выскользнув из рук. – Ненавижу, ненавижу...

В палате появилась Оля, с ней врач. Я не помню, что они делали, видела все в тумане, потом легкий укол, и меня затянула теплая темнота в свои объятия.

Пришла в себя через несколько часов. У меня нагло отобрали телефон и запретили звонить и контактировать с теми, кто вызывает сильные переживания, а еще никому не разрешили меня посещать. Кто-то низко бухтел в коридоре, возмущался, что не пускают, но мне было все равно. Никого не хочу видеть, даже семью Север. Меня так напичкали лекарствами, что в венах вместо крови медленно текла смесь пофигизма с равнодушием.

Оля читала мне какие-то унылые сказки, а потом разрешила немного классику послушать. Мысли не задерживались в голове, расплывались, будто масло на батарее, а в теле была жуткая слабость. До вечера мне стало легче, и я уснула снова, но уже крепким сном.

Проснулась со стойким желанием попасть в аптеку. Зачем мне аптека? Этим я ломала голову весь день и вертелась ночью.

Через сутки ко мне приехал шеф, и его, на мое удивление, легко пропустили и даже оставили нас наедине.

– Тая, – он прошел робко вперед, протянул маленькую белую розу на длинной ножке, провел пальцами по взмокшим черным волосам. – Я, – он странно качнулся, показалось, что колени подвели, а потом подвинул стул к кровати и сел ко мне близко-близко. Я даже услышала легкий мужской парфюм.– Прости меня, пожалуйста, идиота.

Меня кольнуло от догадки, а Лиманов продолжил:

– Я не знал, что ты память потеряла, сморозил по телефону глупость, – он нежно коснулся моей ладони, погладил, перевернул ее, склонился, чтобы поцеловать, но застыл, всматриваясь в мои глаза. – И как далеко ты не помнишь? – он не дышал и не шевелился, будто боялся обжечься. Осматривал мое лицо так странно, словно я переодела маску, и он меня сейчас не узнает. Я думаю: синяки под глазами, гематомы на скулах, разбитые губы и царапина на виске, как раз туда пришелся самый сильный удар. Я просто как после недели попойки. Или будто меня в подворотне побили гопники.

– Как приехала на корпоратив, помню, – мне было неловко от его прикосновений, потому я забрала руку и смущенно заулыбалась. Арсен выровнялся и прочистил горло. – А еще помню, как свет потушили. И все. А что? Я что-то сделала? Лишнее сказала?