– Предположим, что запутывает, – сказалСтайн. – Если дело можно запутать еще больше. Очень уж много загадок запоследнее время свалилось на тихий захолустный уголок. Гибнут при загадочныхобстоятельствах полисмены, стреляются физики, мэтры Глобовидения играют вчастных детективов, священники выступают с направленными против нечистой силытемпераментными проповедями.

«Он не англичанин, – подумал Савин, – онпревосходно владеет английским, но все же проскальзывает акцент, и отнюдь нешотландский и не валлийский. Если они представляют ту контору, о которой ясейчас подумал, дело несколько облегчается – но самую чуточку…»

Инспекторы занялись Гралевым, расспрашивали его о том же,что и Савин сегодня утром, – сколько раз и когда тот встречался с Кетсби,их взаимоотношения, душевное состояние покойного в последние дни. О Савинесловно бы забыли, но он чувствовал, что это не так.

– Ну что ж, – сказал Стайн, – у меня большенет к вам вопросов. Простите за беспокойство, не смею задерживать далее. Думаю,что нет необходимости напоминать – узнавать в городке инспектора Пента неследует.

Они шли к двери, и Савин ощущал устремленные в спину хмурыевзгляды. Ему было немного стыдно, но особой вины он не чувствовал – они всеравно не поверили бы…

– Почему вы ничего им не сказали? – спросил Гралевв машине.

– Потому что они не поверили бы ни единому моемуслову. – Савин не включал мотор. – Вот что, Гралев. Вам необходимосрочно исчезнуть. Я вас отвезу в соседний город, откуда ходит прямой монор наГлазго.

– Шутите?

– Какие там, к черту, шутки? Денег вы с собой не взяли?Вот, возьмите на дорогу. Вещи бросьте к чертовой матери, вряд ли там у вас естьчто-нибудь особо ценное. Я сейчас черкну записку ребятам в Глазго, чтобыустроили вас понадежнее и не выпускали на улицу два-три дня.

– Но…

– Молчите! – Савин с треском выдрал листок изблокнота. – Я не верю, что это самоубийство. И полиция, судя по всему,тоже, что-то у них есть – иначе не держали бы они отель под наблюдением, к томуже у меня сильные подозрения, что это не полиция, а более серьезная контора… Ачто касается вас – вы наверняка станете следующей мишенью, как только «те»сообразят, что вы начали кое-что понимать. Если вы вслед за Кетсби «покончитесамоубийством», этому особенно и не удивятся, учитывая ваше состояние и этобегство к серому скучному морю… И ничего нельзя будет доказать. Поэтому невступайте в дискуссии, а отправляйтесь немедленно в Глазго.

– А вам не кажется, что это – бегство?

– Глупости, – сказал Савин. – Чем вы поможетемне, оставшись здесь? То-то… У вас другие задачи и другой окоп. Вы ужеубедились, что находитесь на верном пути, и ваша сверхзадача – беречь вашуголову.

– А вы?

– Обо мне не беспокойтесь, – сказал Савин. –Я – человек приметный, знаете ли. В то, что я покончил самоубийством, неповерит ни один из тех, кто меня знает, а устраивать мне «несчастный случай» –тоже в итоге чревато. Я все обдумал и просчитал. Ну, Гралев? Я не смогуработать, если не будет уверенности, что вы в безопасности. Могу я на васполагаться?

– Можете, – сказал Гралев.

– Вот и отлично, – сказал Савин. – Я верю,что очень многое – впереди… А вот позади, к сожалению, пристроилась явнаясволочь. Только не оглядывайтесь, Гралев. Это что-то новенькое, они еще неэскортировали меня по улице…

Он тронул машину, искоса поглядывая в зеркальце на серый«белчер».

– Они, – сказал Гралев.

– Вот то-то и оно.

– Обратитесь к первому полицейскому, – сказал Гралев. –Или задержите их сами.

– А за что? – спросил Савин. – За то, что онименя преследуют? Это еще нужно доказать… Ладно, поскольку я уверен, что это неполиция, можно пойти на небольшую грубость, отвечу-ка я им за ту пальбу в тихомпереулочке любезностью того же толка…

Он увеличил скорость – не превышая предписываемой правилами,но создавая впечатление, что пытается оторваться от преследователя. Свернулвправо, резко притормозив так, что машину качнуло – с визгом тормозов, вклассическом стиле детективных фильмов. Он ехал к окраине города, судовлетворением отмечая, что машин и пешеходов на улицах становится все меньше.

Свернул на абсолютно безлюдную улочку, резко затормозил, невыключая мотора, едва не вмазавшись лбом в стекло. Он задумал сначала стрелятьпо шинам. Но это было бы скверное кино, не безопасное для жизни тех, кто сиделв «белчере», – а ведь никаких доказательств, что они принадлежат к шайкеГеспера, не имелось. Стрелять по живым людям в этом тихом городке? Хватит сэтих мест выстрелов, право…

Савин выпрыгнул из машины, встал посреди улочки, безмолвной,как лунная поверхность, широко размахнулся. Ало-синий параллелепипедзакувыркался в воздухе – двухпинтовый пластиковый пакет фруктового молока летелнавстречу мчащемуся «белчеру», мягкий хлопок – и ветровое стекло автомобилязакрыла разлапистая белая клякса. Нехитрый прием из арсенала знаменитого НикаКабалло, героя тридцати серий «Опасного путешествия». Оказывается, идетективные фильмы способны научить чему-то полезному…

«Белчер» рыскнул вправо-влево и под душераздирающий визгтормозов врезался в высокую витрину табачной лавочки, наполовину ушел внутрь,где и замер, живописно усыпанный битым стеклом. Из двери бомбой вылетел пожилойхозяин, крайне темпераментно выкрикивая что-то, но рассматривать дальнейшеетечение событий, имея к ним самое прямое отношение, было бы несколько неэтично,и «гарольд» помчался прочь.

– Господи, действительно как в стерео, – сказалСавин. – Ну, надеюсь, у них хватит денег расплатиться за витрину.

Диана выслушала его бесстрастно, опустив глаза.

– Вот такие дела, – закончил Савин. – Каквидишь, не так уж безобидны и безопасны твои тропки к сияющим в ночи городам.Что они возят сюда, эти неразговорчивые морячки?

– Не знаю, – сказала Диана. – И никогда неинтересовалась. Насколько я могу судить, это абсолютно безобидные дела. Что тык ним прицепился, в конце концов? Здесь просто-напросто перевалочный пункт междвумя мирами, на которые не распространяется земная юрисдикция. К чему жевмешиваться?

– У меня глубокая уверенность, что кто-то уже вмешался,вернее, подключился.

– В любом случае это безобидно и не затрагивает земныхдел. Над тобой могли и подшутить, в проблемах Т-лабораторий ты разбираешься неболее меня, нет доказательств, что того человека убили. Все верно?

– Вообще-то, да, – сказал Савин. – А интуициювы в расчет не принимаете, леди?

Она молчала. Сидела, откинувшись на вогнутую спинку мягкогокресла, рассеянно теребила высокий воротник свитера, красивая и отчужденная.

– Что с тобой такое? – спросил он. – Вчераеще была обыкновенная и веселая, а сегодня…