– Привет.

– Привет, – отвечает она.

Хоть убей, но я не могу определить, что скрывается в ее голосе. Он не небрежный. Но и не грубый. Он… бесстрастный. Ну да ладно, переживу.

– Я… – Нервы мои не выдерживают, и в итоге с языка срывается первое, что приходит в голову: – Ты мне не перезвонила.

Она встречается со мной взглядом:

– Нет. Не перезвонила.

– Ну да… я не виню тебя. – Как бы мне хотелось, чтобы в моих штанах были карманы, потому что сейчас я испытываю извечную трудность всех актеров – что, блин, мне сделать со своими руками? Они висят вдоль тела, и я изо всех сил стараюсь не дергаться. – Послушай, я понимаю, что ты, возможно, не хочешь и слова слышать из того, что я должен сказать, но можем мы поговорить? Пожалуйста?

Грейс вздыхает:

– Какой смысл? Той ночью я сказала все, что хотела. Это была ошибка.

Я согласно киваю:

– Да. Это была огромная ошибка, но ее причина не в том, о чем ты думаешь.

На ее лице появляется раздражение. Она закрывает книгу и поднимается на ноги:

– Я должна идти.

– Пять минут, – умоляю я. – Дай мне всего лишь пять минут.

Несмотря на явное нежелание, она остается на месте. Но и не садится обратно, просто по-прежнему стоит передо мной, – а что значат пять минут для хоккеиста? Этого времени более чем достаточно, чтобы забить пару голов.

– Мне жаль, что все так случилось, – тихо говорю я. – Все не должно было так закончиться, и уж точно я не должен был позволять нам сблизиться настолько, чтобы заняться сексом, когда в моей голове была такая каша. Мне нужно было сначала разобраться с самим собой. Но все те слова, что я говорил – о том, что хочу другую… Я ошибался. И только когда вернулся домой, осознал, что уже нашел ту, с кем хочу быть.

На ее лице ноль эмоций. Ничего-ничегошеньки. Может, она и не слушает меня? Но я заставляю себя продолжать:

– Та девушка, о которой я говорил тебе… она встречается с моим лучшим другом.

В ее глазах мелькает изумление. Она все-таки слушает.

– Я убедил себя, что влюблен в нее, но, как оказалось, я хотел не ее. Я хотел того, что происходит между ней и Гарретом. Отношений.

Грейс со сомнением смотрит на меня:

– Ага, ну да. Прости, но мне что-то в это слабо верится.

– Это правда. – От стыда я с трудом выдавливаю из себя слова. – Я завидовал им. И ко всему прочему переживал об очень многих вещах – семья, хоккей. Понимаю, звучит так, словно я пытаюсь найти отговорки, но это правда. Тогда я был не в лучшем состоянии, слишком запутался в себе и горевал о том, что меня ждет, вместо того, чтобы ценить то, что имел. Ты мне действительно очень нравилась. Нравишься, – быстро исправляюсь я.

Боже, я чувствую себя каким-то чертовым первоклашкой. Как бы мне хотелось увидеть в ней хотя бы крупицу симпатии, хотя бы намек на понимание, – но Грейс остается безучастной.

– Я все лето думал о тебе. Мне хочется самому надавать себе за то, как я поступил с тобой, и как бы мне хотелось все исправить.

– Нечего исправлять. Мы почти не знаем друг друга, Логан. Мы просто развлекались, и, честно говоря, сейчас у меня нет желания снова начинать это.

– Я не хочу развлечений. – Я судорожно вздыхаю. – Я хочу пригласить тебя на свидание.

Кажется, мои слова ее забавляют.

Черт побери. Забавляют. Словно я только что рассказал ей отличную шутку.

– Это серьезно, – настаиваю я. – Ты пойдешь на свидание со мной?

Грейс на мгновение затихает, а потом качает головой:

– Нет.

Пока разочарование сжимает в своих тисках мое сердце, она засовывает свою книгу в сумку, перекинутую через плечо, и делает шаг в сторону:

– Мне пора идти. Мы с папой собираемся скоро обедать, и он ждет меня дома.

– Я провожу тебя, – тут же предлагаю я.

– Нет, спасибо. Я хочу пройтись одна. – Она умолкает. – Было приятно снова с тобой увидеться.

О, черт, нет. Я не позволю этому закончиться вот так, безразлично и бесстрастно, словно мы какие-то неблизкие знакомые, которые случайно столкнулись на улице.

Когда я подхватываю ее ритм, зашагав рядом, она недовольно бурчит:

– Что ты делаешь? Я же сказала, что не нуждаюсь в провожатом.

– Я и не провожаю тебя, – бодрым голосом отвечаю я. – Просто так вышло, что мне тоже в ту сторону.

Она показывает на тропу:

– Твои друзья направились туда.

– Угу. А я иду сюда.

Она втягивает щеки, стискивая зубы и что-то бубнит себе под нос, похожее на «тот самый день, когда я забыла взять iPod».

Отлично! Значит, она не сможет игнорировать меня, слушая музыку.

– Значит, ты обедаешь со своим отцом? Поэтому вся такая нарядная?

Она не отвечает, а просто увеличивает темп.

Я тоже шагаю быстрее, чтобы не отставать.

– Эй, мы же идем в одну сторону. Так почему бы немного не поболтать?

Она бросает на меня быстрый взгляд:

– Я такая нарядная, потому что моя мама потратила кучу денег на это платье и мой параноидальный мозг считает, что если я не буду его носить, то она это каким-то образом почувствует, хотя находится в Париже.

– В Париже?

– Я провела там все лето, – неохотно отвечает Грейс.

– Так твоя мама живет во Франции? Твои родители в разводе?

– Да. – Она хмуро смотрит на меня. – Хватит задавать мне вопросы.

– Без проблем. Хочешь спросить о чем-нибудь меня?

– Нет.

– Оки-доки. Тогда интересующейся стороной буду я.

– Ты только что сказал «оки-доки»?

– Ага. Это было достаточно мило для того, чтобы ты передумала насчет свидания?

Ее губы подергиваются, но смех, которого я так жду, так и не слетает с них. Она снова умолкает. И начинает идти еще быстрее.

Мы выходим на улицу, параллельной главной улице города, проходимо мимо витрин нескольких старых магазинчиков и оказываемся в жилом квартале. Я терпеливо жду, когда Грейс устанет от молчания и скажет что-нибудь, но она гораздо упрямее, чем мне казалось.

– А что с волосами? Не то чтобы мне не нравится новый цвет. Он тебе идет.

– Тоже маминых рук дело, – бормочет Грейс. – Она решила, мне нужно поменяться.

– Что ж, ты великолепно выглядишь. – Я искоса смотрю на нее. Боже, она даже больше чем великолепна. С самого парка у меня почти полная эрекция, и я не в силах перестать с восхищением следить за тем, как платье Грейс при каждом шаге развевается вокруг ее бедер.