Это были роскошные тюрьмы, где жили в заточении молодые женщины, плененные пиратами на захваченных кораблях и затем проданные на невольничьих рынках, а также привезенные из провинций, завоеванных Оттоманской империей, в частности славянских (мусульмане не могли быть рабами, поэтому турки пленяли только женщин других вероисповеданий).

Гаремы были тюрьмами, несмотря на золотые решетки, роскошное убранство, чудесные яства. Например, окна там были обращены на север, чтобы женщины не могли вести учет времени, наблюдая за солнцем. Шумные фонтаны заглушали доносившиеся снаружи звуки.

Назначением гарема было увековечивать династию султана. Тот назначал себе избранницу на вечер, бросая платок; избранница подбирала платок и шла в его опочивальню.

Днем наложницы ждали внимания султана, споря между собой за его благосклонность и за то, чтобы родить ему сына. Султан хотел как можно больше сыновей, чтобы компенсировать болезни и смертность.

В дальнейшем соперничество наложниц продолжали их сыновья. Правило игры состояло в том, что султану наследует старший сын. Принцы-наследники томились в соседней тюрьме, именовавшейся «клеткой», – небольшом гареме для мужчин, не уступавшем роскошью женскому. Обычно на четыреста наложниц приходилось полсотни наследных принцев. После смерти султана новым султаном назначался его старший сын, а всех его родных и двоюродных братьев евнухи душили шелковым шнурком, чтобы они не оспаривали власть. Матери избранника присваивался статус королевы-матери.

Логично, что наложницы посвящали время плетению заговоров по убийству не только принцев-конкурентов, но и самого султана, чтобы два эти события совпали.

В «клетке» все принцы люто друг друга ненавидели, превращаясь в параноиков, а порой и сходя с ума. Матери имели право посещать их в «клетке» и для поднятия их духа тайно приносили им кинжалы и яды для избавления от соперников.

Уровень насилия в этом роскошном заточении регулировался евнухами – внутренней полицией. Это были похищенные в детстве эфиопы, которым полностью удаляли пенис и яички и вставляли трубку для мочеиспускания. Пережившие кастрацию (80 % умирали от отравления организма собственной не выводившейся мочой) продавались на невольничьих рынках Каира. После революции 1909 г. и изгнания султана Абдул Хамида II из дворца Топкапи гарем был открыт, и там обнаружилось несколько сотен женщин от 15 до 50 лет, живших в полной изоляции от мира. Большинство не желало покидать гарем, считая, что на свободе их жизнь будет еще хуже.

В 1961 г. десять ученых, в том числе астроном Карл Саган (предложивший снабдить межпланетный зонд «Вояджер» посланием землян к инопланетянам), химик из университета Беркли Мелвин Кальвин и радиоастроном Фрэнк Дрейк собрались, чтобы вместе поразмыслить о возможности существования инопланетной жизни. Готовя эту встречу, Ф. Дрейк разработал уравнение, придающее этим размышлениям математический вид.

Уравнение Дрейка имеет следующий вид:

где N – количество цивилизаций, с которыми есть потенциальная возможность вступить в контакт и поддерживать его в течение этого года;

R – количество звезд, обнаруженных на настоящий день в нашей галактике;

Fp – процент звезд с планетной системой в нашей галактике;

Ne – количество планет с условиями, благоприятствующими развитию жизни;

Fl – количество планет, где была бы возможна эволюционная жизнь;

Fi – количество планет с эволюционной жизнью, где могла бы появиться разумная жизнь;

Fc – количество планет, где возможен разум, достаточно развитый для создания аппаратуры для космической связи или для космических полетов;

T – средняя продолжительность существования технологических цивилизаций по отношению к средней продолжительности жизни планеты (в годах).

Подставив в эту формулу известные или по крайней мере вероятные цифровые значения, Ф. Дрейк получил на тот момент N = 10 000. По уравнению радиоастронома выходило, что в одной нашей галактике Млечного Пути есть 10 000 планет, на которых потенциально возможно существование разумной цивилизации и развитых технологий.

В ответ на уравнение Фрэнка Дрейка физик Энрико Ферми высказал иную идею, названную позднее «парадоксом Ферми». «Раз в нашей галактике возможно существование 10 000 внеземных цивилизаций, то логика подсказывает, что хотя бы одна из них должна была себя проявить. Одно то, что они не пытались вступить с нами в контакт, будучи столь многочисленными, доказывает, что их не существует».

Но были ученые, чьи рассуждения выводили этот спор за рамки простой «веры» или «впечатления, что в облаках промелькнуло что-то необычное». Назовем среди них Пола Дейвиса (возглавившего проект поиска внеземного разума SETI). Подхватывая идею астронавта Расти Швейкарта, он выдвигает гипотезу, что инопланетяне – это… мы.

В этом случае следы органической жизни, чуждой нашей планете, следовало бы искать в сердцевине нашей клетки, в нашем геноме. Эти поиски не сопряжены с такими трудностями, как галактические экспедиции.

«Когда в этом низменном мире появляется настоящий гений, его можно узнать по тому, что против него объединяются дураки». Эта цитата из Джонатана Свифта хорошо иллюстрирует склад ума этого ирландца, посвятившего жизнь борьбе с реакционными умами своей эпохи.

Прервав карьеру пастора, он написал наделавшую шуму «Битву книг», заняв четкую позицию в ссоре сторонников старины и новизны.

Затем он пишет памфлеты и сатирические тексты, высмеивая своих современников (прогневив этим королеву Анну, отправляющую его во временное изгнание). Вот некоторые его знаменитые фразы: «У нас достаточно веры для взаимной ненависти, но мало для любви друг к другу». «Признать свою ошибку значит скромно доказать, что ты стал разумнее». «Законы подобны паутине – они ловят мелких мошек, но не ос и шершней».

Из-за болезни, сопровождающейся головными болями, тошнотой, головокружением и постоянным свистом в ушах (болезнь Меньера), Джонатан Свифт станет известен своим сумрачным обликом, неулыбчивостью, неумением смеяться. Это не помешает ему стать автором произведений, буквально сочащихся юмором.