– Курить хочется, – прошептал устроившийся рядом со мной младший сержант Отраднов.

– Ты же не куришь, – удивился я, потому что не терпел запаха табачного дыма сам и в своем взводе держал только некурящих солдат.

– Уже три года не курю… И давно не хотелось… А теперь вот хочется…

– Это нервы… Подожди, бандиты появятся, не до того будет…

* * *

Они появились…

Естественно, не маршевой колонной…

Кусты раздвинулись не руками, а стволами, как и всегда бывает, когда передвигаются настороженно, и после короткого осмотра открытой территории вперед вышло двое. Дальнейший осмотр был более тщательным. При этом тела убитых ранее боевиков, оставленные на месте, внимания не привлекли, а зря, на мой заинтересованный взгляд, потому что под некоторыми из них были установлены гранаты. Но мы залегли все же достаточно далеко от места появления боевиков, и рассмотреть нас возможности у них не было. А на верхнюю тропу, откуда высмотреть нас было можно, они соваться не рискнули, помня еще, что там у нас был выставлен на скале сильный заслон. Можно нас было бы высмотреть и с помощью оптики, совмещенной с тепловизором, но я справедливо решил, что одна такая винтовка даже для такого большого соединения джамаатов по нынешним временам – много. Один прицел с тепловизором стоит больше двадцати тысяч долларов, а там, кроме прицела, куча всякой электроники, включающей даже связь со спутниками формата GPS, портативную метеостанцию, дальномер, синхронизированный с оптическим прицелом, и много чего еще. Очень дорогая и убойная штучка, и я, естественно, не собираюсь сдавать ее как трофей по возвращении. Такая дальнобойная винтовка очень даже пригодится во взводе, потому что сама в сложном бою стоит целого взвода и значительно усиливает его мощь. Конечно, как недостаток такой винтовки, можно говорить о ее размерах и об опасности на короткой дистанции. Противник, случается, видит снайпера и в первую очередь старается уничтожить его. Так и произошло в нашем случае, когда винтовка к нам в руки попала. Можно было бы ею уже попользоваться и уничтожить разведку боевиков раньше, чем она покажется на глаза, потому что кусты, за которыми боевики прячутся, для такого прицела не помеха – тепловизор всех прекрасно показывает. И я не удержался. Посмотрел… Правда, недолго, потому что старался не расходовать заряд аккумулятора, который здесь подзарядить негде, а у снайпера с собой не было аккумулятора запасного. Но уничтожать разведку у меня надобности не было, потому что это сразу бы отодвинуло бой на неопределенное время и показало бы бандитам наши возможности. Они пока еще могут только подозревать, что винтовка у нас, но не могут знать это точно, если только винтовку не рассмотрели с вертолета, в который я из нее стрелял. Но, судя по тому, что бандиты за кустами прячутся, с вертолета им ничего не передали, да и стрелял я из кустов, не видимый сверху. Мой выстрел отодвинул бы выяснение отношений на более поздний срок, а этого не хочется ни нам, ни противнику. Для нас ночной бой может оказаться губительным, для них он означает задержку по времени, назначенному для прорыва через перевал. Любой подобный прорыв с последующим выходом к границе заранее планируется, составляется четкий график, в котором все должно быть предусмотрено. Естественно, грозу и вертолет, из-за грозы сменивший курс, предусмотреть было нельзя. Но есть много других мелочей, которые из-за задержки могут не сработать. Например, проход дозором наших пограничников или даже проход дозором пограничников грузинских по ту сторону границы. Все это следует предусматривать, и график обязательно должен выдерживаться, иначе всегда можно нарваться на крупную неприятность. А тут мы со своим желанием помешать выполнению этого графика…

* * *

Бандиты были классическими. Бородатые загорелые физиономии и обязательные зеленые повязки на голове с надписью арабской вязью. Рассмотреть все это позволял уже не оптический прицел с тепловизором, а простой офицерский бинокль, правда, тоже трофейный, более сильный, чем штатный офицерский бинокль Российской армии. Этот бинокль позволял даже глаза рассмотреть, их выражение. Испуга в глазах, конечно, не было, только настороженность. Вообще те, кто сейчас в боевиках остался, кто не сложил оружие «под амнистию», не имеют склонности к испугу. Это все парни тертые, и мерзавцы, большей частью, отпетые, которым никакая амнистия не грозит, потому что чужой крови на них с избытком… Такие не боятся ни боя, ни смерти, ни привидений, опасаются только «зоны», на которую их отправят, если попадутся. Впрочем, здесь я, возможно, ошибаюсь. «Зоны» они боятся только в том случае, если приговором будет пожизненное заключение. А на всех других «зонах», даже среди «полосатиков»,[12]как поговаривают, чечены чувствуют себя как на курорте… А некоторые, только оказавшись там, через короткий промежуток времени снова нам в руки попадаются. По документам начнешь проверять – он, оказывается, в это время «сидит», как и положено… Жалко, конечно, что я не там служу, хотя мне собственная служба больше по душе, но и там порядок навести хотелось бы…

* * *

Первоначальная дистанция в сто двадцать метров оказалась не такой и большой – шаг за шагом, с оглядкой, с прислушиванием, при полной концентрации внимания, и вот уже дистанция сократилась вдвое, но ничего пока не произошло из того, что могло бы произойти. А бандиты сами знали, какую прекрасную мишень они собой представляют и как каждому спецназовцу не терпится пустить в них пулю, а то и целую очередь.

Разведчики осмелели и в глазах, как показывал сильный бинокль, появилась наглая расслабленность. Они как раз вышли к месту, на котором была уничтожена первая группа. Тела своих погибших собратьев не тронули. Но переглянулись и обменялись вполголоса какими-то фразами. Потом один, по возрасту младший и, видимо, подчиненный, вытащил из нагрудного кармана переговорное устройство и сказал что-то в микрофон. Это была команда. Разведчики присели на камни, все же несколько раз бросив опасливые взгляды в сторону скалы, хотя им скалу было видно плохо и их со скалы было практически не видно за кустами.

Минуты не прошло, как команда передалась по инстанции, и из кустов вдалеке вышли тремя колоннами боевики. В каждой колонне по двадцать человек. Значит, решили бросить почти все силы, оставив лишь небольшой резерв, чтобы смять нас и уничтожить. Передвигались бегом, бежать старались беззвучно, однако это получалось плохо. Выучки боевикам явно не хватало. Я бы таких в свой взвод не взял. Мои парни бегают в два раза быстрее и шума издают в два раза меньше. А как правило, случается так, что если нет выучки в одном, то точно так же недостает ее и во всем другом. Это я уже обязан учесть на будущее, когда возникнет ситуация, когда дело будет решаться не количеством стволов, а именно выучкой. А такое происходит, как правило, в каждом бое. Много раз по чуть-чуть – в итоге набегает значительное преимущество.

Связи у нас внутри группы не было, и залегли мы вдалеке друг от друга. Но я был уверен, что мои мальчишки все мои указания выполнят точно. А рядом со мной устроился младший сержант Отраднов.