– Я… я бы хотела поблагодарить вас за все, что вы для нас сделали. И помогли отвязаться от этого Фэншоу с его кучером, и притворились перед графом, что были с нами все время.

– Эка невидаль, – пожал плечами Ройс.

– Но вы нас спасаете уже во второй, нет, в третий раз. Под вторым разом я понимаю тот, что вы привезли нас сюда на встречу с кузеном. У нас самих это вряд ли бы получилось.

– Хорошо, – улыбнулся Ройс, – я буду держать свои доспехи отполированными и впредь. Никогда не знаешь, когда снова понадобится рыцарь… – Помолчав, он придвинулся ближе. – Мэри…

Он находился слишком близко, и Мэри пришлось откинуть голову, чтобы видеть его лицо. Тонкий аромат, исходящий от Ройса, всколыхнул что-то находящееся в самой ее глубине. Мэри опять вспомнила вкус его губ и силу, с которой он обнял ее тогда, в полутемном коридоре, положив руку на талию. Что оставалось делать, если даже поняв, что Ройс ее презирает, она не могла не думать об этом поцелуе без тоски и в глубине души желать его снова?

– Поверьте, я искренне сожалею о том, что бездумно ляпнул тем вечером. – Глаза Ройса выражали тепло и сочувствие. – Мое огорчение намного сильнее вашего. Просто, раздраженный поведением Оливера, который тогда несколько зарвался, я говорил, не соображая, что несу. В другом состоянии я никогда бы не сказал такого…

Как показалось Мэри, сейчас Ройс был весьма далек от того, чтобы красоваться, и ей трудно было сердиться, особенно когда в уголках его глаз, заглядывающих в самые ее глубины, таилась легкая добрая улыбка.

– Я знаю, – ответила она, осторожно подбирая каждое слово. – Но что бы вы ни подразумевали, отзываясь так обо мне, вы понимаете, что я, пусть случайно, это услышала?

Мэри действительно не считала, что Ройс обидел ее сознательно, но это ничуть не умаляло самого факта оскорбления. Видимо, поняв по ее словам, что он так и не получил полного прощения, Ройс нахмурился.

– Вам не стоит продолжать просить у меня прощения, – живо продолжила Мэри. – Просто лишний раз подтвердилась старая мудрость о том, что никогда не услышишь о себе ничего хорошего, если подслушиваешь за дверью. Мне не стоило встревать в ваш разговор со сводным братом. Кроме того, – она передернула плечами, – с учетом всех обстоятельств нашего знакомства я с трудом могу утверждать, что ваш эпитет был неправильным или несправедливым. Как я могу винить вас за правду? Боюсь, что я и мои сестры действительно не самые лучшие партии для англичан, и я не завидую гувернантке, которой предстоит сделать из нас леди.

– Не позволяйте ей изменять себя слишком сильно.

Мэри бросила на Ройса многозначительный взгляд.

– Вы хотите, чтобы мы навсегда остались одинокими?

– Вы не останетесь одинокими, уж поверьте. Огромное число потенциальных мужей еще будут падать к вашим ногам. – Ройс снова придвинулся ближе, глядя ей прямо в лицо. – И для вас найдется мужчина, который утонет в этих голубых глазах и пропадет навсегда. Он ничего не захочет от жизни, кроме того, чтобы всегда находиться рядом, шептать что-нибудь на ухо, целовать ваши щеки, брови, губы…

Он наклонился еще ближе, и Мэри, широко раскрыв глаза, была не в силах отвести взгляд в сторону. Не в силах двигаться и дышать. Слова Ройса потрясли ее сильнее, чем физическое прикосновение, и ей казалось, что ее тянет к нему словно магнитом.

– Много мужчин захотят жениться на вас. – Ройс резко отпрянул и отвернулся.

– В любом случае… не вы. – Мэри вдруг осознала, что ее слова прозвучали так, словно она хотела замуж за Ройса, и отчаянно пыталась придумать, как исправить ситуацию.

Но, казалось, он вовсе не заметил никакой двусмысленной неловкости.

– Конечно, не я. Я вообще не собираюсь жениться на ком бы то ни было.

– Никогда?

– Не вижу в этом никакого смысла, – пожал плечами Ройс. – Есть люди, которым это необходимо. Оливер, например. Он, несомненно, ищет и будет искать идеальную женщину – будущую графиню Стьюксбери, которая подарит ему наследников. Но наследники и супружеский долг меня не интересуют.

– К счастью, существуют люди, способные на любовь.

Последние слова Ройса звучали с такой непреклонностью, что это вызвало у Мэри раздражение, хотя она и сама не знала почему.

– Любовь – понятие для людей, не обремененных умом.

– Как вы можете так говорить? – Мэри возмущенно посмотрела на него.

– Благодарю покорно, – снова пожал плечами Ройс, – я достаточно насмотрелся на тех, кто от нее страдает. Моя мать чрезвычайно любила отца Оливера. И эта любовь была столь велика, что ее не хватало на детей. Вся жизнь этих людей сводилась к великой страсти. Конечно, не обходилось без завистников, без слез, истерик и раскаяний, но как только неприятности оставались позади, они снова оказывались в объятиях друг друга, снедаемые безумной любовью.

– Мои родители тоже любили друг друга, но у них все было иначе. Отец и мать были счастливы вместе, но и о нас они никогда не забывали.

– Считайте, что вам повезло и вашим родителям тоже. Это ненормальное положение вещей.

– У вас весьма странное представление о любви.

Мэри помолчала, изучающе рассматривая Ройса. Она не могла поверить, что он испытывает отвращение к волшебному чувству любви. Сказав, что любовь создана для дураков, Ройс не смог скрыть горечи, мелькнувшей в глазах.

– Таким образом, – Мэри убила двух зайцев сразу: и разрядила атмосферу, и вышла из щекотливой ситуации, сведя все к шутке, – я не единственная девушка, которая бы получила от ворот поворот?

Едва заметная улыбка коснулась губ Ройса.

– Верно, я вовсе не намерен вступать с кем-либо в брак.

– Прекрасно. По меньшей мере я не одинока в своих убеждениях.

– А что о нас? Вы меня прощаете? Мы снова друзья?

– А разве мы раньше были друзьями?

– Вы делаете мне больно. После того как я вас выручил пару-тройку раз? И мы не друзья?

Мэри изобразила притворное негодование и, не выдержав, рассмеялась:

– Все в порядке, мы – друзья!

Честно говоря, она не была уверена, что сказала правду. Боль от сказанного Ройсом в тот злополучный вечер продолжала ныть в сердце тупой занозой. С другой стороны, она поверила Ройсу, что тот не желал сделать ей больно. Она испытывала наслаждение от общества Уинслоу, и выдерживать ледяную отстраненность казалось бессмысленным.

Но какая же это дружба, черт возьми, когда при каждой встрече вспоминаешь тот волшебный поцелуй?

После ухода Ройса Мэри направилась на поиски сестер. Это не заняло много времени, поскольку шум и гвалт наверху было слышно издалека. Оттуда раздавались призывные посвистывания и женские крики:

– Пират!