Простонав в который раз за день, Мэри произнесла, не скрывая досады:

– Ну, что теперь? Опять потеряли?

– Мэри! – оживились сестры. – Ты его нигде не встречала по дороге сюда?

– Вообще-то я наивно полагала, что вы его купаете.

– А мы его и в самом деле купали, – отозвалась Лили, а Камелия тут же добавила:

– Хотя я не могу сказать, что песик был в восторге. В результате мое платье совершенно промокло, мы решили вытереть им Пирата, а я побежала переодеться. – Она многозначительно посмотрела на младшую сестру. – Тут-то он и вырвался.

Закатив серо-зеленые глаза к потолку, Лили проговорила, чуть не плача:

– Можно подумать, я его специально отпустила. Пират сам вырвался. После купания он был очень скользкий.

– Именно поэтому я и говорила, что нужно удерживать не силой, а словами! – взорвалась Камелия.

– Все, все, девочки, успокойтесь. – Роуз устало подняла руку. – Теперь это не имеет значения. Пока мы знаем только, что Пират где-то гуляет по дому, а мы не имеем ни малейшего понятия, где его искать.

– Мама дорогая! – Мэри содрогнулась, представив, что может натворить их собачка в этом изящном особняке. – Искать! Немедленно! Быстро! Граф ждет нас в кабинете.

Тщательные поиски не дали никаких результатов; Пирата словно след простыл. Никаких признаков его присутствия в доме сестры, как ни старались, не отыскали… Сдавшись перед неизбежностью, они спустились вниз, причем тягостное ожидание результатов деятельности Пирата, оказавшегося на свободе, вызывало у Мэри больший страх, чем встреча с графом. Дверь в кабинет Оливера была открыта. Сидя за столом, Стьюксбери внимательно изучал книгу расходов и доходов. Подняв голову и взглянув на сестер, застывших в дверном проеме, он встал и обошел вокруг стола.

– Заходите, пожалуйста, кузины.

Пока он закрывал за ними дверь, сестры сделали несколько неуверенных шагов вперед, разглядывая тяжелую темную мебель.

– Пират! – пораженно воскликнула Камелия. Она указала на маленького черно-белого пса, нахально растянувшегося на полу в квадрате послеполуденного солнечного света, пробивающегося через оконные стекла. Услышав свое имя, Пират приоткрыл глаза и поднял голову. – Он здесь, посмотрите только!

– Да, – согласился граф. – Он прибежал сюда недавно с видом гончей после охоты на лису.

– Мы его купали, – объяснила Камелия.

– Об этом я уже догадался, – ответил граф. – Должен сказать, что купание не улучшило его внешнего вида слишком заметно.

Жестом указав на стулья, отдельно стоящие возле окна, Оливер пригласил:

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Вежливо подождав, пока девушки рассядутся, граф тоже сел. Обойдя вокруг сестер, словно приветствуя, Пират устроился рядом, положив морду на ботинок Оливера.

– Похоже, он мне симпатизирует, – пояснил Стьюксбери, проследив их изумленные взгляды.

– Я… я прошу прощения… Он вас беспокоит? – спросила Мэри. – Может быть, нам стоит его забрать?

– Это не проблема, – небрежно отмахнулся граф. – Поскольку в ближайшее время вы уедете за город, это не будет продолжаться долго.

На некоторое время в кабинете воцарилось неловкое молчание.

– Если я правильно помню, – наконец начал граф, – кузина Шарлотта планирует проехаться завтра по магазинам вместе с вами.

У Мэри упало сердце. Неужели из-за сегодняшних неприятностей он запретит им этот праздник? Не в силах взглянуть на сестер, она лишь подумала, что Лили будет просто раздавлена.

– Мне показалось, – продолжал Оливер, – что вам могут понадобиться наличные. Шарлотта, конечно, пришлет мне счета, но ведь могут встретиться всякие мелочи. Ленты-конфеты и все такое прочее, что вам захотелось бы купить самим.

Подобный сюрприз лишил Мэри дара речи. Очевидно, сестры испытывали те же чувства, поскольку лишь молча глазели на графа. Подойдя к столу, граф вынул из него пачку банкнот и вручил каждой из девушек по нескольку штук. Мэри уставилась на деньги, прикидывая соотношение британского фунта к американскому доллару, полагая при этом, что фунт стоит дороже. По пять фунтов каждой? На ленточки и конфеты?

– Но, сэр, – произнесла наконец Мэри, – кажется, это слишком много…

– Не думаю, – ответил Оливер с легким удивлением. – Возможно, мне стоит проконсультироваться с Шарлоттой на этот счет, поскольку, боюсь, у меня слишком мало опыта в этом вопросе. Я просто полагал, что какие-то вещи вы захотите купить за наличные.

– За наличные, – эхом отозвалась изумленная Мэри.

– Да. Я полагаю, что такой суммы вполне должно хватить, но если я окажусь не прав, мы сможем обсудить это позже.

– Но… Сэр… – Мэри недоуменно посмотрела на графа. – Простите, но мы не можем с этим согласиться. – Она проигнорировала щипок Лили. – Я никогда не думала, да и в мыслях никогда не держала становиться для вас обузой. Тем более наше присутствие здесь и так не очень уместно.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю.

– Мы ждали встречи с дедом, и его поддержка родных внучек была бы вполне естественной. Вы же только двоюродный брат, поэтому, с нашей точки зрения, не совсем справедливо садиться вам на шею. Тем более мы предполагали, что и для деда могли бы приносить какую-нибудь пользу, нежели просто кормиться за его счет.

– Приносить пользу? – туповато повторил граф.

– Да. Работать прежде всего. Убирать, готовить, возиться в саду – не важно, главное – не есть свой кусок хлеба даром. – Видя неподдельное изумление на обычно невозмутимом лице Оливера, Мэри быстро продолжила: – Теперь, уже осознав, что это невозможно, мы все же не можем есть и одеваться даром, особенно с учетом того, что все за нас делают слуги и горничные.

– Но вы же Толботы. Что я могу с этим поделать? Если бы дед знал о вас, он непременно отразил бы это в своем завещании. Поскольку он этого не сделал, эти юридические права беру на себя я.

– Я вас понимаю, и наша благодарность не имеет границ. Однако нам неловко быть вам обузой.

Оливер молчал не меньше минуты.

– Моя дорогая кузина, постарайтесь понять и вы. У меня есть определенная репутация, и я вправе ее поддерживать. Если узнают, что мои двоюродные сестры бродят по городу без гроша в кармане и в лохмотьях, я выставлю себя на всеобщее посмешище. Меня объявят последним скупцом, или, хуже того, пойдут разговоры, что я не могу себе позволить одеть вас в соответствии с вашим статусом, либо, что я вас просто выгнал. Надеюсь, вы не хотите стать причиной моего публичного унижения?

– Конечно, нет, но…

– Нет-нет, не желаю слушать никаких возражений, – поднял руки граф. – Я слишком хорошо знаю Лондон. Одних лишь слухов достаточно для того, чтобы навечно оказаться прикованным к позорному столбу.