его завтракать. Нельзя сказать, что ел он с аппетитом, но все равно съел все, что я ему предложила. Ибо я его стращала, что не будет есть - не будет сил для выздоровления!

Уложив сонного и сытого Рейнара в чистую постель, я перемыла посуду, собрала все для стирки, запустила стиралку и сама поехала в центр, в обменник, долларами в наших магазинах не расплатиться. Обратно я поймала такси прямо возле банка, потому что мне вдруг показалось, что за мной наблюдают. Скорее всего, никого и нет, но я уже как та пуганая ворона - куста боюсь. Попросила таксиста остановить возле соседнего дома - там был маленький магазинчик, а мне надо было купить хлеб и яйца. Совершив все покупки, вернулась домой.

Пока Рейнар спал, я в ванной перед зеркалом крутилась, пытаясь рассмотреть свою царапину на руке. Выглядела она неважно - кожа вокруг нее покраснела, а края вздулись. Да чем таким заразным они свои стрелы смазывают, что ли? Раз и у Рейнара и меня раны воспалились? Шипя сквозь зубы, обработала рану перекисью, было больно, но я только шипела и вспоминала весь известный мне непарламентский лексикон. Наконец, салфетка с хлоргексидином и можно клеить лейкопластырь. На всякий случай, тоже выпила парацетамол и, подумав, ещё и таблетку антибиотика, меня тоже начинало потряхивать.

Звонок телефона в тихой комнате раздался неожиданно громко. Звонил Дима, узнать о нашем самочувствии и сказать, что Ильяс по семейным делам сегодня не может приехать, а вот он может приехать сейчас, если нам удобно.

Я горячо уверила, что нам очень удобно, и мы его ждём.

С нетерпением.

Глава 18

Глава 18

И в самом деле, Дмитрий приехал минут через тридцать, вошёл в прихожую, поставил на пол в прихожей небольшой саквояж с врачебным "добром". Вымыв руки, прошел в комнату, где его уже ожидал проснувшийся Рейнар. Дима задавал вопросы, а я, как попка - попугай, переводила их слова от одного к другому. Вдобавок сказала про повышение температуры и что я дала ему парацетамол. Потом Дмитрий снял повязки с ран Рейнара, нахмурился. Да, раны выглядели паршиво - края покраснели, отекли, нити швов глубоко врезались в кожу. При этом Рейнар уверял, что чувствует себя хорошо. Дима повернулся ко мне:

-Вера, скажи своему рыцарю, что передо мной не стоит строить из себя героя. Или это он перед тобой храбрится? Я же вижу, что ему хреново. Ладно, давай какую-нибудь клеёнку или что-нибудь непромокающее, дренировать раны будем. Сейчас один шов сниму и дренаж поставлю. Ты в аптеку уже сходила?

Я покивала и протянула пакеты из канадской аптеки. Дима уважительно присвистнул от количества приобретенных лекарств. Особо порадовался антибиотикам и стерильным пакетам. Дальше я смотреть не могла, было страшно, и я убежала на кухню. Слышала оттуда только успокаивающий голос врача и сдавленное мычание Рейнара. А ведь и мне надо попросить Дмитрия, чтобы посмотрел мою царапину. Хоть и ерунда вроде, но вид ее мне не нравился, да и знобить меня начало. Поэтому, подождав, пока Дима закончит перевязку и подключит маркизу внутривенную капельницу с разными флаконами, я позвала врача на кухню. Там, содрав пластырь с царапины, показала свою "рану". То вздохнул и пошел в комнату за своим саквояжем и перевязочным материалом. Я отвернулась, чтобы было не так страшно. Возился Дима с моей рукой недолго, что-то бурча себе под нос. Боль была резкой, но моментальной и я почувствовала, ка по руке потекло что-то мокрое и горячее. А Дима уже показывал мне какую-то темную щепку, держа ее в зажиме. Оказывается, под самой царапиной, чуть поглубже поверхности, и вошла эта щепка. Она и вызывала воспаление в ране. Врач промыл рану, наложил повязку, достал из пакета с лекарствами несколько флакончиков и коробочек, разъяснил, как и сколько мне принимать лекарств. Закончив на сегодня наше лечение, Дмитрий ушел, пообещав, что придет завтра. А нам с маркизом только и оставалось, что запасаться терпением и лечиться.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В МИРЕ ВАЛЕНТ.

Дариан докладывал королю:

-По результатам допроса ханских наемников удалось узнать следующее - они действительно получили приказ от своего правителя захватить и увести с собою Веру. При невозможности увести - убить ее. Нет, Георг, от того, что мы тогда взяли ее с собой, ничего не изменилось бы, они к этому времени уже кое-что слышали о ней и искали ее. Наш приход просто ускорил их поиски. В этот раз их служба подошла к делу тщательнее - они подкупили двоих человек в нашем королевстве, которые могли бы приблизиться к Вере без подозрений и навесить на Веру маячок, а по нему похитители и могли легко найти ее в нашем мире. Удалась эта подлость одной из двоих, это одна из студенток Академии, Марианна Брейзинг, дочь маркиза Брейзинга. Она сумела незаметно прикрепить маячок в виде маленькой булавки, под воротник Вериной куртки. Когда открылся портал и стали выскакивать из него ханские наемники и одновременно появился маркиз Горан, Марианна специально толкнула Веру в сторону похитителей. Это видели несколько человек, в том числе студенты. Все они дали показания под присягой. Но появление маркиза и подоспевшие мои сотрудники, которые присматривают в Академии за Верой и Виктором, нарушили планы похитителей. Они вступили в бой и дали Вере время уйти с раненым маркизом. Про маячок тогда никто не знал. Вначале Вера с Рейнаром ушли в его замок, но следом по маяку за ними пришли и наемники, Вера пришла домой, но и они опять следом. Тогда Вера приняла единственно верное в тех условиях решение - она ушла в свой мир. За ней никто не смог бы пройти, да и маяк сразу перестал работать. Это и спасло их с маркизом, его состояние было крайне тяжёлым, да и у Веры это были последние силы. Об этом мы узнали, когда ей удалось связаться с нами. А мои домашние сумели обезвредить наемников, Анна и маленькая племянница Маруся просто лишили их сознания. Подоспевшие Николай и Петр связали их. Нашли и сканер в кармане их командира, по которому они отслеживали перемещения Веры, точнее, маячка, сами порталы Веры отследить невозможно. При допросе выяснилось, что нападавшие все находятся под магической печатью клятвы верности, но Анна смогла снять у них этот блок. Поэтому мы и сумели узнать правду. Девчонку Брейзинг мы задержали, заливается слезами и