В воскресенье, как и предполагал, старшего братишку начал тренировать отдельно: ну не поспевают за ним Фёдор с Панкратом, хоть ты плетьми их подгоняй. Вроде и пыхтят усердно, и трудятся рьяно, а дело еле продвигается. Они, несмотря на свой юный возраст, на занятиях выглядят старыми, закостенелыми пентюхами, ей-богу! Других слов и не подобрать. Полагаю, настоящими рукопашниками им никогда не стать. Не их это.

После обеда меня насторожили вопросы ребят об окружающей местности: любопытно им, видите ли, стало, куда от Софьиного хутора тропинки ведут и имеются ли поблизости примечательные места. Вот, ёлы-палы, только этого нам и не хватало! Постарался, ничего не сообщая, ненавязчиво порасспросить, а на фига им это, собственно, нужно. Оказалось, в деревне молодёжь, проведав о частых походах ребят к знахарке, заинтересовалась «проклятым местом». Ну, так они нашу землянку с ближайшей округой называют.

Этакое дурацкое название появилось ещё до приезда Софы. Жил тут лет пять назад страшненький старикашка, пугал окружающее население всякой ерундой, проклятия разные измышлял, конец света предрекал, а потом сгинул не попрощавшись. После охотнички из Канска попытались перезимовать, но одного из них сразу же медведь задрал, а другой в пургу замёрз недалеко от землянки. С тех пор до Софы сюда никто и не захаживал.

Я у неё однажды наводил справки про тёмную историю нашего места жительства. Над моими вопросами от души посмеялись и уверили, что черноты ни в землянке, ни рядом с ней нет. Насочиняли люди ужасов с три короба, и разубеждать их бессмысленно.

Мне, естественно, страх местных был на руку — хорошая защита золотого прииска и бобров. Но теперь возникает опасность хождения по округе неприкаянных балбесов, доказывающих свою храбрость. А нам оно надо? Эх, чего бы такого придумать?

— Ребята, не советую вам здесь по лесу бродить, — начал я, заговорщицки приглушив голос.

Бизоны сразу купились на доверительные интонации и придвинулись ближе.

— А чё так?

— Да Софья Марковна нечистую силу укрощает, накрутила вокруг неведомо чего. — Я как бы с опаской глянул в сторону землянки. — Тут лишь дорожки к деревням безопасны да пара тропинок мне для охоты, а остальные… — Опять оглянувшись, я уже тише продолжил: — Даже не знаю, кем протоптаны.

Рожи у пацанов были на загляденье ошарашенные. Гнат и тот стоял задумчивый.

— Брешешь?

— Вот те крест! — Я истово перекрестился. — В округе и животные некоторые не животные совсем.

— Как это?

— Не знаю. Но запретили мне охотиться рядом с домом. А кое-куда и заходить-то нельзя.

Посмотрев на землянку в очередной раз, я ещё тише продолжил:

— Чую, сторожат они Софьину поляну от чужих.

Глаза у приятелей стали по пять копеек, а у старшего, наоборот, сузились.

— Я зашёл недавно в места запретные, так меня рысь потрепала. С виду вроде бы рысь.

— Брешешь?

Э-э, ребятки, повторяетесь. Ничего-ничего, рубаху долой, демонстрируем боевые отметины.

— Во, видели?

О, как вас проняло-то! Тут и коза из-за угла землянки вышла и уставилась на нас, а мы на неё. Наверно, в этот момент у пацанов все сомнения в моей правдивости пропали.

— Пока Софья Марковна всю нечистую силу не переведёт, лучше поосторожнее здесь ходить, бережёного Бог бережёт.

Чёрт, а не переборщил ли я с внушением? Ладно хоть не перед обедом пацанов накрутил, а то аппетит у них сейчас, полагаю, надолго пропал. Ещё минут пять вдалбливал в их головы мысль: мол, так-то всё нормально, знахарка защищает, но на всякий случай соблюдайте определённые правила. Думаю, до ребят дошло. Насчёт деревенских предложил особо не заморачиваться, сочинить им что-нибудь пострашнее, а себя в героическом амплуа представить. Приятели поблагодарили за совет, попрощались и свалили.

Гнат, проводив их взглядом, спросил:

— Соврал?

— Нет. Так… немного преувеличил, для их же пользы. Опасно тут посторонним по лесу шастать.

— Коза поэтому на людей кидается?

Не совсем поняв его вопрос, постарался ответить обтекаемо:

— Поверь, если вести себя уважительно по отношению к хозяевам, Феря никого не тронет.

Он задумчиво кивнул, и подошедшая Машка приняла эстафету учительства. Надеюсь, мою воспитательную работу не испортит.

С понедельника начали охотиться вместе с дедом Ходоком. Меня принялись учить, как в зимнем лесу зверя выслеживать, как следы распутывать и кто какие следы оставляет. Короче, всему тому, что я и раньше знал. С нами три собаки. Мухтар в основном рядом бежит, а два дедовских кобеля носятся по округе. Зверя добывается мало. Ну… учёба же, едрить её!

К концу недели сильно похолодало, по ощущениям температура ниже минус пятнадцати градусов по Цельсию опустилась. Однако дед говорит, начало ноября нынче необычно тёплое. Да и вообще, осень в этом году не в пример жарче последних лет, и потому по всем приметам зима ожидается холодная.

В выходные пошёл густой снег, видимость упала, но бизоны назло погоде пришли. Тренировались в сарае, хотя и не предназначен он для такого количества народа. Перед уходом ребята с хохотом рассказали, как они пугали деревенских байками о «проклятом месте». Такого напридумывали, мне аж дурно сделалось. Наверно, народ теперь помирать станет, но к нам не пойдёт. Эх-х, порушили мы знахарке лечебный бизнес.

В понедельник ближе к вечеру потеплело. Софа, видно что-то почувствовав, попросила наполнить водой бочки, горшки, берестяные туеса и плошки. До потёмок я туда-сюда с вёдрами бегал. Заодно мы устроили внеочередные постирушки и сами помылись. А во вторник началась пурга. Мело страшно, сарай скрипел, потрескивал, но держался. И это в лесу. О том, что в степи у Канска творится, даже представлять не хотелось.

Пять дней свистело, визжало и выло не останавливаясь, и лишь когда мы подъели все мясные запасы и перевели почти всю воду, снежная круговерть наконец-то улеглась. Как жили эти дни, трудно передать словами. Из дома не высунуться. Я первые три дня изредка выбирался снега набрать, но потом внешнюю дверь окончательно завалило, и её стало не открыть. А у нас печка и свечи коптят, мы, естественно, тоже ароматов не добавляем, ведь в связи с экономией воды нормально уже не помыться; при этом землянка проветривается плохо, и, соответственно, запашок в ней к концу заточения оставлял желать лучшего.

Но зато мы с Машулей хорошо продвинулись в изучении немецкого языка: болтали целыми днями напропалую, делать-то нечего. Сам собой получился метод полного погружения в языковую среду.

В воскресенье проснулись от тишины. Отвыкли уже. Внешние двери целый час открывали, уж больно сугробчик плотный за ними образовался. Первой в небольшую щель протиснулась Машка и принялась откапывать выход, затем и я вылез. Эх, ставя входную дверь, я кое-чего не учёл. У деревенских домов для защиты от снега крыльцо высокое имеется или небольшая прихожая — сени, где наружная дверь внутрь открывается. М-да, непорядок. Надо что-нибудь сообразить, а то каждый раз после снегопада откапываться придётся.