– Вдруг несмышленыш утопнет и придется понырять, чтобы как можно скорее достать его красивого, пока он не распух от воды или пока его карась не пожевал, – скрестила Гу́ся руки на груди.

Раскат грома оглушил, наверное, всю округу. Где-то вдалеке закричали птицы, а над головой молния с треском в очередной раз порвала небо.

Поднял взгляд от её футболки и увидел, что девушка полностью покрыта мурашками и мелко дрожит под холодным ветром. Единственная стена, дыр в которой было больше, чем досок, не спасала от стихии.

– Предлагаю обняться, – закинул и её футболку себе на плечо, но затем заметил перекладину, на которую их и закинул, словно оставив на сушку.

– Обняться? – скептически посмотрела на меня Августина. – Чтобы что? Чтобы было удобнее взять меня на удушающий во время спора?

– Кхм, – кашлянул я в кулак, спрятав ехидную ухмылку. – Этот вариант я не рассматривал. Спасибо за лайфхак. Ну так, что? – раскрыл я объятия. – Не знаю, как ты, а я замерз. Видишь мои сосочки?

Посмотрев в указанном мной направлении, Августина резко вдохнула и возвела взгляд к потолку:

– Боже! – выдохнула она нарочито устало и снова опустила на меня взгляд. О чем-то поразмыслив, медленно подошла ближе. – Только учти: одно неверное движение и я вышвырну тебя из-под крыши.

– Никаких лишних движений, – улыбнулся я уголками губ и с упоением насладился тем, как горячая обнаженная кожа девушки коснулась моего торса. – Никаких лишних движений, каждое из них тебе понравится.

– Замолчи, – шикнула Августина и уткнулась носом мне в ключицу. Глубоко вдохнула и, кажется, я кожей почувствовал её улыбку. – Ты пахнешь мной… То есть моим гелем для душа.

Дождь самозабвенно бил по крыше и лишь гром мог заглушить его на пару коротких секунд.

– Я столько с тобой живу, что скоро начну и вещи твои носить, – ответил я и мягко положил ладони на её спину. Подбородком прижался к виску и глубоко вдохнул, понимая, что её кожа пахнет гораздо слаще и ярче. Тонкие плечи дрогнули под моими руками, стоило мне едва провести пальцами ваше по гладкой коже. – Мм, какие гладкие, круглые, мягкие…

– Надеюсь, ты про мои плечи?

– Угу, – улыбнулся я сам себе загадочно. – Надейся.

Августина резко оторвала голову от моих ключиц и строго посмотрела в глаза снизу вверх. Пухлые губы дрогнули, то ли от холода, то ли оттого, что она хотела что-то сказать, но осеклась.

– У тебя тут… – высвободила она руку и, подняв ее, коснулась пальчиками моей скула, чтобы затем мягко пригладить бровь. – …капля.

Руку не убрала, не одёрнула её и даже не покраснела. Лишь смотрела на меня огромными черными глазами, в которых, готов поклясться, был виден тот самый звездопад Персеиды.

– У тебя тоже, – произнес я чуть севшим голосом и коснулся её длинной ресницы подушкой большого пальца. Повел влажную дорожку к пухлым слегка приоткрытым губам и застыл, мягко поглаживая её подбородок.

Гром и молнии разносили в щепки лес вокруг, заставляли дрожать поле и землю под нашими ногами, но я слышал лишь наши сердцебиения, и сильнее любой молнии, как малолетний пацан, боялся получить отказ в момент, когда почувствовал мягкость её губ под своими.

Но короткое мгновение трепета и нежности было оборвано, когда Августина отпрянула назад и накрыла свои губы тыльной стороной ладони. В больших черных глазах застыл испуг, гнев и что-то, что напомнило мне отвращение.

– Это было лишним, – заявила она решительно.

– Почему? Мне показалось, что момент отличный, – с трудом напустил на себя флер равнодушия, будто меня не задела брезгливость в ее словах, жестах и тоне.

– Потому что, – нахмурилась Августина в ответ.

Сделав еще шаг назад, обняла себя за плечи и сосредоточила внимание на грохочущем горизонте.

– Потому что, что? – не смог я промолчать. Подошёл к ней ближе, скрестил руки на груди и подпер плечом старый слегка накренившийся столб. – Я тебе не нравлюсь?

Августина в ответ лишь тихо и невесело хохотнула и, покачав головой, уставилась себе в ноги:

– Какая разница, нравишься ты мне или нет? – подняла она голову, посмотрела на меня прямо и открыто. – Пройдёт ещё день, может, два, и ты уедешь отсюда, даже не обернувшись. А потом своим друзьям будешь рассказывать о том, какой здесь зашквар, и как бы теперь от него отмыться. А я останусь дурочкой, которая поверит в то, что у нас реально может что-то получится, хотя, на самом деле, это априори невозможно. Так что давай не будем сеять напрасные надежды. Пусть для нас обоих эти дни останутся просто необычными выходными. Вот и всё.

– И всё? – усмехнулся я горько. Улыбка моя вышла натянутой и фальшивой настолько, что сводило скулы. Или это злость? – То есть ты всё решила за нас двоих, раскидала по полкам и поняла, что так правильно?

– Потому что это очевидный исход наших отношений, Рамиль. Недоотношений, – вещала она как гребанный солдат. Даже спину ровно держала. – Мы изначально друг другу не понравились: тогда в клубе, потом здесь… А то, что было сейчас. Этот недопоцелуй. Это от твоей скуки. Тебе скучно. А на безрыбье и рак рыба. Только и всего. Не обманывайся сам и меня тоже не обманывай.

– Недоотношения, недопоцелуй… – повторил я за ней, отчаянно не понимая, что за драму она создает на пустом месте. – Я для тебя недостаточно хорош? У тебя есть какие-то другие стандарты? Я недотягиваю?

– Причем здесь это? – всплеснула Августина руками, наконец, показав мне свои эмоции. Взъерошила влажные волосы, в которые ещё минуту назад я хотел зарыться пальцами и притянуть девушку ближе к себе. Но вместо этого мы выясняем отношения, которые, оказывается, «недо». – Мы разные. Понимаешь? Наши миры, вообще, не должны были пересечься. Как ты себе представляешь наши дальнейшие отношения? Что будет потом, после поцелуя? Ты познакомишь меня со своими друзьями, семьей? Или, может, мы будем часто приезжать в гости в дом моего отца?

– Честно? Ты хочешь честности? – оттолкнувшись от столба, сделал шаг к ней и замер сантиметрах в десяти от её лица.

Она не дрогнула, не отвернулась. Лишь гордо вскинула подбородок и пристально всмотрелась в мои глаза.