Минут через пятнадцать, дверь открывается, из неё выходят какие-то люди и Давид. Он всем пожимает руки и прощается. Я смотрю на него и млею. Представляю, какой красивый сын у нас родится.

— Лин… — обращается он к секретарше.

— К Вам пришли, — перебивает она и указывает в мою сторону.

— Привет, дорогой.

— Ева?

— Принеси мне чай, — прошу секретаршу и прохожу в кабинет, не дожидаясь приглашения.

— Как дела? — интересуется Давид, заходя следом.

— Брат улетел вчера в Майами. А я решила вернуться к тебе.

— Ко мне? — усмехается Давид.

— Да, милый. Я с новостями, — достаю из сумочки фото нашего малыша, — Поздравляю, — подаю её Давиду. — У нас будет ребёнок, — за спиной что-то падает.

— Простите, — шепчет секретарша, собирая осколки от разбитой чашки. — Простите.

— Потом уберёшь. Выйди, — говорю ей. — Ты рад? — оборачиваюсь к Давиду, который почему-то смотрит на дверь, а не на меня. — Я уверена, будет мальчик.

— Разве ты не на таблетках?

— Прекратила пить, как раз в августе.

— Ты специально? Ты же знала, что непредохроняешься, и даже не сказала.

— В тот момент я была очень расстроена, и даже не вспомнила об этом.

— Почему я тебе не верю?

— Ты ещё скажи, что я специально аварию устроила, лишь бы тебя в постель затащить.

— Зачем тебе это?

— Что значит "это". Это наш ребенок. Твой сын. И если ты сейчас заикнешься про аборт, то спешу сообщить, срок тринадцать недель. Для аборта поздно, в любом случае я бы его не делала.

— Чего ты хочешь?

— Это очевидно. Я хочу за тебя замуж, — я начинаю злиться, не так я представляла эту ситуацию.

— Ты серьезно?

— А что, похоже, что шучу?

— Ева, я ведь не люблю тебя.

— Я тебя люблю, и я ношу нашего ребенка, — чтоб не нервничать, я собираюсь уходить. Уже в дверях я добавила. — Свадьбе быть, так что завтра мы идём к твоим родителям. Сообщать радостные новости.

Я покидаю кабинет, бросаю раздражённый взгляд на секретаршу, что стала свидетелем нашего разговора.

Неприятно, что кто-то будет знать, что Давид не очень рад. Ну, да ладно. Уверена, когда он немного подумает, он поменяет свое мнение.

ДАВИД

Ева покидает кабинет, выхожу за ней.

— Лина…

— Поздравляю, — перебивает меня.

— Зайди.

— Если это не по работе, то не стоит.

Она изображает бурную деятельность, лишь бы не смотреть на меня, а я…

Я стою не в силах что-то изменить и смотрю, как ускользает моё такое недолгое счастье…

— Лин, посмотри на меня, — она мотает головой.

— Пожалуйста, — глухим надтреснутым голосом просит она.

Я ухожу к себе. Сука! Зарываюсь пальцами в волосы. Ну как же, бля*ь, так?! Как? Меряю шагами кабинет, чувствую себя загнанным в ловушку зверем. Сука! Сука! Сука! На Еве я не женюсь. Но как теперь вернуть доверие Лины? Мой ангел сейчас там плачет и даже не позволяет быть рядом. Да, к чёрту всё…

Выхожу из кабинета, Лины нет на месте. Заглядываю в комнату, оборудованную под кухню, там её тоже нет. Уже собирался идти её искать, как в приёмную зашёл главный экономист.

— Здравствуйте, а я к Вам.

Возвращаюсь в кабинет, с трудом занимаюсь работой. Смотрю на часы, почти шесть, а Борис Васильевич не торопится. И вроде понимаю, дело важное, но у меня тоже важное. У меня жизнь решается.

Как и ожидалось, Лина уже ушла. У меня ещё были запланированы дела, но бросаю всё, и еду к ней домой. Дверь мне никто не открывает. Смотрю на часы и понимаю, что они, наверное, ещё в дороге. Возвращаюсь в машину. Ничего не остаётся, как ждать. На звонки она не отвечает. А я всё больше погружаюсь в чувства безнадежности и отчаяния.

Лины нет, прошло уже почти два часа, а её всё ещё нет, и в окнах темно. Куда она могла поехать? Ксюша. Она оставляла мне свой номер, еще написала его на листке из блокнота. Только куда я его дел? Проверяю бардачок, и, о чудо, нахожу тот самый листок, скомканный, но он всё ещё здесь. Набираю номер.

— Да? — раздаётся в динамике.

— Это Давид. Где Лина?

— Дома, наверное…

— Нет её дома.

— Может у родителей? Я просто не дома сейчас.

— Адрес.

— А что случилось?

— Ксюша, адрес.

— Проспект космонавтов 147 квартира 68.

— Спасибо, — вбиваю адрес в навигаторе и завожу мотор.

***

ЛИНА

Появление Евы немного напрягает. Я верю Давиду, если он сказал, что они расстались, значит так и есть. Но вот она ведёт себя совсем по-другому. Она по-прежнему считает, что Давид принадлежит ей. И, с одной стороны, хочется её обломать, но с другой, не я это должна это делать.

— Лин, — я знаю эту интонацию и сразу прерываю Давида, пока он не выдал нас.

— К Вам пришли.

То, что он не ожидал её здесь увидеть заметно, и то, что он не рад её приходу, тоже. На душе становится легче. Ева просит чай, и я иду его делать.

Дверь не была плотно закрыта, и я легонько её толкнув, делаю шаг в кабинет. А потом мир переворачивается и на меня летят брызги горячего чая, обжигая мне ноги, потому что руки не удерживают поднос, на котором стояла чашка. Они дрожат, и когда я пытаюсь собрать осколки.

— Выйди, потом уберёшь, — слышу я и с удовольствием покидаю кабинет.

Она беременна от Давида. Беременна. До боли, до побелевших костяшек сжимая пальцами край стола, за который держусь, чтобы не сползти от отчаяния на пол. Уговариваю себя держаться. Сейчас нельзя показывать слабость. Она скоро выйдет и увидит… Нет-нет, никто не должен видеть, насколько я разбита. Сажусь за стол, заставляю себя взяться за работу. Получается плохо. В груди дыра, там холодно и пусто. Моё сердце, разбитое, валяется где-то там, в кабинете, вместе с осколками чашки. Думаю о Тигренке, что так привязался к Давиду. Но сейчас у него будет свой ребёнок, и он будет замечательным отцом. Я точно это знаю. Больно, как же больно.

Дверь кабинета открывается:

— Свадьбе быть, — слышу ненавистный голос. — Так что, завтра мы идём к твоим родителям сообщать радостные новости.

Потом она выходит из кабинета и бросает на меня подозрительный взгляд. А я думала, как хорошо, что я не согласилась на уговоры Давида сообщить о нас его родителями.

Стоит Еве уйти, как из кабинета выходит Давид.