Васильевич III также вынужден был принести ему присягу на верность с обязательствами выплат определенной дани. И далее, хотя и нерегулярно, выплата дани продолжалась вплоть до 1700 г., до тех самых пор, пока в Европе не пошатнулось могущество османских покровителей Крыма.

Вот что об этом писал Сергей Михайлович Соловьев (1820–1879): «…Но турки были страшно истощены[56] и заключили мир, уступили России Азов со всякими старыми и новыми, уже построенными Петром городками; а крымский хан должен был отказаться от дани, которую до сих пор платила ему Россия под благовидным названием поминков или подарков»{365}.

Тогда впервые Россия вступила во взаимодействие с европейскими державами против османов и стала членом «священной лиги». С тех пор Российская империя вела почти непрерывные войны с турками на стороне европейских держав, а те, в свою очередь, если видели, что турки проигрывают, начинали им помогать вплоть до совместных боевых действий против русских[57].

С царствования Петра I начались попытки ввести Россию в лоно европейской цивилизации. Но даже сегодня люди недоумевают: почему Запад не принимает Россию в свое содружество?! Да потому же, что и Турцию. Слишком уж непредсказуемым становится будущее Европы в случае принятия в ее ряды потомков могущественных евразийских империй прошлого. Не лучше там воспринимают и возможный союз современной России с Турцией. Ведь это будет своего рода возрождение монгольской империи XIII–XIV вв. в случае присоединения к союзу Китая с Ираном!

А в 1571 г. крымский хан Давлет-Гирей, узнав о желании Ивана IV уйти из его подданства, организует военный поход. 24 мая он подступил к Москве. Иван IV в это время удалился в Ярославль «собирать войска». Навстречу крымской коннице выступили московские воеводы. Давлет-Гирей, остановившись на рубежах реки Оки, занимая предместья, по неясной причине отказался от осады Кремля и велел зажечь предместья: «В три часа не стало Москвы; ни посадов, ни Китая-города; уцелел один Кремль…»{366}

В результате нашествия Московское государство потеряло до миллиона людей убитыми и уведенными в плен. Ханский чиновник, отправленный к Ивану Грозному, на вопрос о здравии «брата» Давлет-Гирея ответил: «Так говорит тебе царь наш: мы назывались друзьями; ныне стали неприятелями. Браться ссорятся и мирятся. Отдай Казань с Астраханью: тогда усердно пойду на врагов твоих… Я везде тебя искал, в Серпухове и в самой Москве; хотел венца и головы твоей: но ты бежал из Серпухова, бежал из Москвы – и смеешь хвалиться своим царским величием, не имея ни мужества, ни стыда! Ныне узнал я пути государства твоего: снова буду к тебе, если не освободишь посла моего, бесполезно томимого неволею в России; если не сделаешь, чего требую, и не дашь мне клятвенной грамоты за себя, за детей и внучат своих»{367}.

Иван Грозный обещания дал, не имея, однако, намерений их соблюдать. Но в 1574 г. при угрозе нового нашествия крымского хана он публично сложил с себя титул царя, отказавшись от престола в пользу Чингизида – касимовского хана Саин-Булата, в православной вере ставшего Симеоном Бекбулатовичем. С известием о том было снаряжено посольство в Крым с богатыми дарами.

Иван Васильевич вновь стал именоваться великим князем Московским, а царём признавался Симеон Бекбулатович, как правнук последнего хана Золотой Орды Ахмата. Тем самым как бы объяснялось вхождение и Казанского ханства в состав Московии с сохранением царского титула за касимовским ханом, который теперь стал величаться царем Московским{368}.

Этот дипломатический ход позволил Ивану IV успокоить крымского хана, выиграть время и обратить внимание на запад. Начинались войны с Литвой, Польшей, немцами, шведами, эстами и др. Первоначально удача сопутствовала объединённым московским войскам. «Иоанн весною [1579] с обоими сыновьями прибыл в Новгород: там и во Пскове соединились все ратные силы его обширного царства, всех земель и городов, южных и полунощных, христианских и неверных, с берегов моря Каспийского и Северного, черкасы и ногаи, мордва и татары, князья, мурзы, атаманы – наконец, все воеводы, кроме сторожевых, оставленных блюсти границу от Днепра до Воронежа». Действуя против Стефана Батория (1533–1586){369}, Иван Васильевич приказал войскам соединиться главными силами также в Новгороде и Пскове. «…Европейским и азиатским: кроме россиян, князья черкесские, шевкалские, мордовские, ногайские, царевичи и мурзы древней Золотой Орды, Казанской, Астраханской день и ночь шли к Ильменю и Пейпусу Дороги заперлися пехотою и конницею. Зима, весна, часть лета миновали в сих движениях»{370}.

Перечень народов, составлявших войско Ивана IV, не оставляет сомнений в том, что наибольшая их часть была ордынцами под начальством атаманов, мурз, князей. А потому не может быть речи о возрождении некого «национального государства русских», с освобождением от «татаро-монгол», как представили романовские историки. Речь должна идти о возрождении евразийского государства на месте распавшейся Золотой Орды. Признание этого очевидного факта позволяет России называться Евразийской империей, наследницей предшествующих ей государств, начиная от скифских времен!

Вот другой эпизод, приведенный Н. М. Карамзиным: «…1 августа [1579 г.] Иоанн, будучи во Пскове, отрядил воевод, князя Хилкова и Безина, с двадцатью тысячами азиатских всадников за реку Двину, в Курляндскую землю, где дело их состояло в одном безопасном губительстве; тогда же послал другое войско защитить Корелию и землю Ижорскую, опустошаемую шведами…»{371}

Кем были азиатские всадники, Н. М. Карамзин не уточняет. Но сомневаться в том, что это ордынцы и казаки, не приходится.

С XVI века в европейских хрониках прочное место начинает занимать государство Московия. Золотая Орда навсегда уходит в прошлое, а историки будут «путать» казаков с татарами. Но восточная часть Евразии от Волги до Тихого океана вплоть до середины XVIII века на европейских картах останется «Татарией». Как заметил Игорь Куренной, в названиях тех, кто совершал набеги на русские города, в российской исторической литературе отмечаются чудесные превращения: когда писалось о набегах казаков на Москву, Серпухов, Калугу и другие среднерусские города во второй половине XV – первой половине XVI в., их называли «татарскими». В то же время те же люди, воюя на выгодной для России стороне против Речи Посполитой, против турок или шведов, уже называются «хорошим словом» казаки. Пока низовье Волги воюет с Москвой, там располагается Астраханское ханство (от одного названия веет чем-то басурманским, чуждым и нерусским), как только в 1556 г. заключается мир и оно (ханство) присоединяется к России, здесь уже расположено Астраханское казачье войско{372}.

На «Атласе офицера» в изображении ситуации первой половины XVI в. имеет место Большая Орда, тогда как в изображении ситуации второй половины того же столетия на том же месте без лишних объяснений появляется надпись «Донские казаки».