– Приехали. С вас триста пятьдесят, ночной тариф, – сказал водитель, остановив машину.

– Возьмите пятьсот. Спасибо.

Таня вышла на площадь у пирожковой, которую еле освещал покосившийся фонарь. Знакомая собака заняла стойкий пост у дверей пирожковой, в ожидании пирожков с мясом, которые не доели посетители. Увидев Татьяну, она махнула хвостом – привет, мол, ты тоже за объедками?

Татьяна обошла пирожковую с обратной стороны и почти на ощупь нашла железную дверь. На задворках была тьма кромешная – хоть глаз коли.

Она постучала в дверь несколько раз, но ответа не дождалась. Тогда она потянула ее на себя, и та неожиданно открылась. Татьяна вошла и неуверенно позвала:

– Аня, ты где? Это я – Татьяна! Ау! Я пришла! Вот чёрт! – споткнулась она о ступеньки и пошла в полутьме на рассеянный свет впереди. Ее немного настораживала тишина. – Аня!

В кухне горел свет. Она вошла, окинула взглядом длинный стол и печки, и… поскользнулась. Посмотрев под ноги, Таня похолодела. На полу была кровь, широкой полосой уходящая за шкаф. Татьяна подошла к шкафу и увидела женские ноги, одна нога была в туфле, другая босая.

– Аня… – прошептала Татьяна и попятилась. – Анечка…

Анна лежала в луже крови и двумя руками держалась за бок.

– «Скорую…» – прошептала она еле слышно. – Танька, «скорую…».

Татьяна наклонилась к ней, пытаясь помочь и увидела, как округлились глаза у Анны. Она явно увидела что-то позади Татьяны.

– Обернись… – прошептала Аня, и в тот же миг Татьяна провалилась в темноту, получив оглушающий удар по голове.

Таня открыла глаза, вернее один, потому что другой залила кровь, сочившаяся из ее разбитого виска. Перед ней лежала Анна, а рядом стояла Рита с топором в руке и безумными глазами смотрела на них. Со страха Тане даже показалось, что с топора капает кровь, как в замедленной киносъемке, медленными и тягучими каплями.

– Не двигайся, – сказала ей Маргарита. – Ты тут лишний человек.

Таня покосилась на Аню, но та уже не шевелилась, только вздымающаяся медленно и поверхностно грудь говорила о еще теплящейся жизни.

– Рита, Ане нужна помощь. Пожалуйста, давай вызовем «скорую», – сказала Татьяна, держась за голову.

– Я знала, что так будет. Как только ты здесь появилась. Сразу повеяло чем-то. Это ты во всем виновата.

– Я не виновата ни в чем, Рита! Пожалуйста! Положи топор!

– Ты молчи, ты лучше молчи, – безучастно говорила Маргарита.

– Ане плохо, она умрет! Рита! Ну, вы же подруги!

– Я всё делала для нее. Она хорошая, – кивнула головой Рита. – Но она отобрала его. Зачем? Я же всегда была за нее. Гена сказал мне, что убьёт всех девок, я сказала, что Аня хорошая, что она передает ему еду. Я ношу, а передаёт она. Мама говорила, что врать нехорошо, я врала, чтобы Аню не убили. Я так помогала. Я пекла и пекла. А что мне еще оставалось? Я не могла спасти всех, я могла только Гену. Мне приходилось убивать девушек, чтобы они не пожаловались на Гену. Аня согласилась записать разговор Гены. Она его не спасла. Теперь я должна защитить себя. Больше никого не осталось, – она подняла топор.

– Нет! Не делай этого! – закричала Таня, и этот крик заглушил звук выламываемой двери.

– Стоять! Не двигаться!

Ворвавшиеся люди, словно муравьи, мгновенно растащили трёх присутствующих на кухне женщин в разные стороны. Рите заломили руки за спину, отобрали топор.

К Тане и Ане кинулся врач.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально. Со мной все нормально, – сказала Татьяна, и чёрная мгла накрыла ее с головой.

– Ну, ты мать, даешь! – Александр размашисто ходил по больничной палате. – Сама же говорила: без приключений! И вот на тебе!

Татьяну только что привезли из перевязочной, где зашили рассечение и положили повязку.

– Сама-то как? – спросил Саша, присаживаясь к ней на кровать.

– Ничего. Врачи говорят, что в рубашке родилась, – ответила Таня.

– Скорее в шлеме, – засмеялся Саша. – Ты первый человек, чья голова выдержала удар топора. Вот это башка у тебя, Танька! Правильно наш шеф говорил – золотая. Скорее – чугунная!

– Вскользь удар пришёлся, я успела обернуться. Аня меня предупредила. А ты спас.

– Когда телефон у тебя вырубился, я же не успел тебе сказать главного. Мы с Антоном Ивановичем подружились. Он мне о себе рассказал. Кстати, классный мужик оказался. Фёдор привёл к нему маньяка-насильника-убийцу. Геннадий всё брал на себя, дал все показания, всё подписал и упивался, какой он герой, как он со всеми расправился. И всё хорошо, и ни к чему не подкопаешься. А Кислов мне сказал, что зуб даёт, что Генка только насильник, но не убийца. «А кто же убийца?» – подумал я. Кислов мне сказал, что орудовали двое. Один насиловал, другой убивал. Он по образованию психолог, в полицию уже позже попал. У него интуиция. Я хотел тебя предупредить, чтобы ты остереглась в ночное время – убийца на свободе, но телефон разрядился. Хорошо, что ты сказала, куда поехала. Я позвонил Кислову, и он собрал отряд. И как в воду глядел.

– Вы успели, вы спасли, – вздохнула Таня.

– Слушай, я на Ритку и подумать не мог. Кулинарный мастер, твою мать! «Девочка, живущая в своем мире»! – передразнил Александр. – Это что же за мясорубка у нее в голове? Замочив вас с Аней, она, видимо, создала бы свой последний «шедевр». Как бы она называлась? Кулебяка с мозгами? Сердечные драники?

– Саша, прекрати. Как там Анна?

– Состояние тяжелое, но жить она будет точно. У нее сломаны два ребра, ранение лёгкого. Но, как известно, люди и с одним лёгким живут, за счет него она и дышала. У нее всё будет хорошо. Антон Иванович даже взял у неё показания. Врачи разрешили. Она про тебя спрашивала, так как под конец уже потеряла сознание и не знала твою судьбу.

– Я тоже навещу ее. Посидели, называется, вместе.

– Таня, если бы ты не приехала, Анне точно был бы конец. Представляешь, у Ритки в мозгах так всё повернулось, что она Геннадия всю жизнь должна защищать. А Анна его сдала полиции и защищать стало некого. Геннадий девок насиловал, а Ритка их топором добивала, представляешь? Пусть в полиции без нас разбираются или привлекают психотерапевта. Мы им помогли. Пожалуйста вам убийцу! Нате вам насильника! Всё, хватит! Я тебе говорю, хочешь ты или нет, но я от тебя больше ни на шаг не отойду, от греха подальше.

– Я не хочу здесь лежать. Помощь мне уже оказали, я бы домой улетела из этого кошмара с большим удовольствием.

– А чувствуешь себя как? – спросил Саша.

– Нормально. Голова болит сильно. Ну, это и не удивительно. Устала я от этого городка. И хорошее со мной тут случилось, и не очень.

– Тук-тук-тук, – сказал Юрий Владимирович и вошёл к Татьяне в палату.