Конвоир поспешно вышел. Али направился к стене, возле которой стоял длинный диван с подушками. На таком же длинном столике перед ним возвышался кальян, рядом лежали сигары в коробке, и тут же стояла бутылка мартеля. Комната тоже была символом взаимопроникновения и смешения культур. Дальняя левая ее половина была на арабский манер покрыта ковром, но на стене над ним висел вполне современный плазменный телевизор. Сбоку на тумбочке стоял DVD-проигрыватель, сбоку от которого громоздилось около сотни дисков в коробках.

Подойдя к столу, Али снял с головы и повесил прямо на кальян шляпу, плеснул себе в стакан мартеля, потом выудил из коробки тонкую сигару и надкусил ее кончик. Его спутник тем временем осмотрел оценивающим взглядом сидящих на полу пленников. Шлиман, в свою очередь, быстро оглядел его. И вдруг понял, что это младший брат Али. Они были очень похожи, только брат был лет на пять помоложе. Одет он был в свободные джинсы, кроссовки и майку с портретом Элвиса Пресли.

Окинув взглядом слабо прикрытые прелести Оксаны, брат повернулся и видно сказал что-то скабрезное на местном наречии. Али засмеялся и что-то ответил. Потом кивнул на бутылку. Брат отрицательно покачал головой и прошел к стоящему в углу холодильнику, из которого выудил банку пива.

– Ну что же перешел на английский Али. – Думаю, самое время, так сказать, познакомиться поближе. Меня зовут Али. А вас?

– Аарон... Аарон Шлиман.

– А вашу спутницу? – ткнул незажженой сигарой в сторону Оксаны Али.

– Оксана Синицкая чуть повернул голову Шлема.

– Ну что же, замечательно... – сказал Али и раскурил сигару. Пыхнув дымом, он присел прямо на столик и потянулся рукой к своему мартелю. Немного пригубив напитка, Али продолжил: -Мне жаль, господин Шлиман, что нам пришлось прервать ваше романтическое путешествие с госпожой э-э...

– Синицкой! – подсказал Шлема.

– Боюсь, я это не выговорю засмеялся Али и снова отхлебнул мартеля. – В общем, с вашей очаровательной спутницей, господин Шлиман... Я правильно называю ваше имя?

– Да, вполне. Хотя если бы вы называли его неправильно, я бы тоже не обиделся.

– С вами приятно иметь дело... – приподнял бокал Али.

– Спасибо. С вами тоже! Надеюсь, мы поймем друг друга.

– Выпить не хотите?

– Лучше потом. Я привык разговаривать о делах на трезвую голову.

– Это правильно! – кивнул Али, прихлебнув из бокала. – О чем я?

– Вы выразили сожаление по поводу того, что вам пришлось прервать наше путешествие с готовностью напомнил Шлиман.

– Да-да! – кивнул Али. Тут его лицо вдруг приняло скорбное выражение. – Не знаю, в курсе ли вы, но наша страна переживает не лучшие времена. Далеко не лучшие. Хаос, анархия, паралич власти, развал государственных институций. Как обычно, больнее всего это сказывается на самых незащищенных слоях населения. В первую очередь, на детях... Кстати, яхта принадлежит вам, господин Шлиман? – вдруг спросил Али.

– Нет. Я ее нанял махнул головой Шлема.

– Ну что же, это просто отлично! – почему-то обрадовался этому факту Али. – Очень не хотелось лишний раз вас огорчать, господин Шлиман...

Аарон пытался понять, к чему клонит Али. Тот спохватился:

– Я имею в виду, что яхту придется реквизировать. Для доставки продовольствия в голодающие районы. Это вынужденная мера. Просто другого способа помочь моим соотечественникам нет. Понимаете, господин Шлиман?

– Да-да, конечно кивнул Шлема. – Всецело поддерживаю вас в этом вопросе!

– Приятно, приятно найти единомышленника, которому не безразлична судьба моих несчастных соотечественников! Так может, все таки выпьете, господин Шлиман?

– Нет-нет! Я потом! – замахал руками Шлема.

– Тоже правильно! – ухмыльнулся Али. Пыхнув сигарой, он вздохнул: -Но это, конечно, всего полдела. Я имею в виду найти транспорт, хотя и это непросто. Но нужны ведь еще средства на закупку самого продовольствия. Понимаете, господин Шлиман?

– Да-да! – быстро проговорил Шлема.-Я разделяю ваши благие устремления. И очень хотел бы помочь. По мере сил, конечно... Но от всей души. О какой сумме идет речь?

– Положение с продовольствием просто катастрофическое, господин Шлиман. Для закупки самого необходимого нужно не меньше миллиона долларов...

Шлема понял, что это пробный шар. Али был бы отличным напарником по игре в покер. Но сейчас они играли друг против друга. И Шлема изобразил на лице растерянность, переходящую в легкий испуг.

– Если бы у меня были такие деньги, я бы, конечно, пожертвовал ими не задумываясь. Но, к сожалению, я распологаю гораздо более скромными средствами. Гораздо... Однако готов, так сказать, вложить свою посильную лепту. У меня лежат в банке пятьдесят тысяч долларов. На черный день. Готов расстаться с ними во имя спасения от голода ваших соотечественников.

– Пятьдесят тысяч долларов, это слишком мало, господин Шлиман! Миллион нужен на самое необходимое! Вы что, хотите оскорбить меня?

– Помилуй Бог, конечно, нет! Просто это все, чем я располагаю... Я всего лишь бедный еврей. Откуда у меня такие деньги?

– Однако, на аренду шикарной яхты вы деньги где-то наскребли с нажимом сказал Али.

– Ну не такая уж она шикарная. И потом, я ведь направлялся по делам в Бахрейн. Все равно нужно было тратиться на авиабилеты. Вот я и решил совместить полезное с приятным...

– Ладно, это ваше дело. Но сумма, которую вы предлагаете, совершенно недостаточна!

– Я рад бы пожертвовать больше! Но у меня больше нет! – с таким надрывом проговорил Шлема, что даже сам на миг в это поверил.

И это сработало. Али поколотил в бокале остатки мартеля, потом сунул сигару в рот и повернулся к бутылке. Шлема сидел с пришибленным видом. Как человек, у которого требуют совершенно невыполнимого. Дело было не в самих деньгах. Дело было в том, что ни в коем случае нельзя было показывать, что он может найти больше. Потому что в этом случае аппетиты Али могли разгореться до непредсказуемых масштабов.

Аарону во что бы то ни стало нужно было укрепить пирата в мысли, что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Так что стоять надо было насмерть. В смысле непоколебимо. Когда речь заходила о деньгах, Шлема это умел. Али медленно налил в бокал мартеля и так же медленно повернулся. Давил на психику.

– Так что скажете, господин Шлиман?

– Я правда рад бы пожертвовать больше. Но не могу... – сокрушенно вздохнул Шлема.

– Вы меня расстраиваете, господин Шлиман. Боюсь, что наши отношения могут испортиться. Мне начинает казаться, что вам совершенно не жаль моих несчастных соплеменников...

– Да нет же! Я им сочувствую! До глубины души! – заверил Шлема. – Поэтому и готов отдать последнее.

Али отхлебнул из бокала, потом пыхнул сигарой и наконец сказал: