– Я знаю, ты – Диана Уинтерс.

– Кейл рассказывал обо мне? Что он говорил? – с надеждой в голосе спросила ночная гостья.

Хлоя отрицательно покачала головой:

– Нет, я слышала о тебе от кого-то еще. Кейл мне никогда о тебе не рассказывал.

На лице девушки отразилась брезгливость.

– Тебе здесь не место. Я сегодня весь вечер наблюдала за вами. Ты нужна ему только ради одного, и все это видят и знают. Хотя бы по тому, как он целовал тебя у всех на виду. Ты, небось, думаешь, что очаровала его. Но мой отец говорит, что женщины, которые легко задирают юбку, в конечном счете, остаются с носом!

Хлоя гневно вспыхнула, но усилием воли удержалась от резкости.

– Тогда заруби это себе на носу. Когда подрастешь и выйдешь замуж, ты поймешь, что напрасно не прислушалась к папенькиному совету.

В ярости Диана шагнула к Хлое.

– Я уже взрослая и, если захочу, выйду замуж хоть сейчас. Наверное, ты единственная, кто еще не понял, что мы с Кейлом очень близко знаем друг друга.

Хлоя встала.

– Мне теперь не до ссоры, и я пойду в дом. А если тебе охота с кем-нибудь пообщаться, то подожди Кейла. Он вернется с минуты на минуту.

Диана вскочила на крыльцо и схватила Хлою за руку.

– Послушай, я могу помочь тебе! Ты хочешь выбраться отсюда? Я знаю другой путь, через ущелье.

– Большое спасибо, буду рада встретиться там с Кейлом в очередной раз!

– Я серьезно. Придется рискнуть. Как еще мне избавиться от тебя?

Хлоя задумалась. Она была уверена, что девушка говорит ей правду.

– Приходи завтра в десять, – наконец сказала она. Диана отпустила ее руку.

– Встретимся на берегу, за хижиной, в полдень. Не придешь – значит... тебе этого не надо, – сказала она и, спустившись на нижнюю ступеньку, добавила: – Если расскажешь Кейлу, я от всего откажусь. Никто не поверит племяннице Джона Митчелла.

Прислонившись к опоре крыльца, Хлоя смотрела вслед сопернице.

– Откуда эти шрамы?

Кейл перестал рубить дрова и, разогнувшись, поднял глаза на Хлою. Его грудь и руки были мокры от пота. Хлоя, как на троне, сидела на огромном пне. Легкий ветерок играл ее локонами.

Не ответив, Кейл снял рукавицы, взял кувшин с холодной водой и плеснул себе в лицо и на грудь, чтобы освежиться. Затем провел рукой по груди, ощущая под пальцами давние рубцы. Призывные взгляды Хлои, похоже, совсем не трогали его.

Он снова взялся за топор и, размахнувшись, рубанул полено. Две половинки отскочили в разные стороны. Хлоя по-прежнему не сводила с него глаз.

– Так ты расскажешь мне? – решилась она нарушить молчание.

– Нет.

– Это почему же?

– Ты слишком любопытна.

Обидевшись, Хлоя не выдержала и встала.

– Злишься на меня, потому что я отказалась писать письмо?

– Можешь думать и так.

– Я же объяснила, почему отказалась.

Кейл с размаху стукнул по дубовой колоде, но та раскололась лишь с третьего раза. Опершись на ручку топора, он, изучая, разглядывал Хлою. Девица только и делает, что сует нос в чужие дела, решил он.

– Ты не хочешь прислушаться к голосу разума, – сказал он. – По-твоему, Джон Митчелл – благодетель и безвозмездно жертвует деньги вдовам и сиротам. А я тебе скажу другое: на его совести гораздо больше, чем ты можешь себе представить, вдов и сирот, которых он пустил по миру!

– У меня не было случая в этом убедиться. – Хлоя кивнула и села. Неуверенность сквозила даже в ее позе.

Отложив топор, Кейл присел рядом с ней и обнял за талию.

– Ладно. Хочешь знать, откуда эти шрамы? Вот, проведи рукой по моей груди... Сейчас я тебе все расскажу.

– Нет, нет, – прошептала Хлоя, пытаясь высвободиться. – На самом деле я теперь ничего не хочу знать, – закапризничала она, но Кейл, крепко сжав ее пальцы, провел кончиками по шрамам.

– Это от колючей проволоки.

– Колючей проволоки? – испуганно переспросила Хлоя.

– Да. Слышала когда-нибудь о такой? Если нет, сейчас услышишь. Знаешь, кому-то пришла идея огородить пастбища, чтобы скот не разбредался, а заодно не пускать на свои земли чужаков. Неплохая, в общем-то, идея, но порой от нее одни беды. Колючая проволока только появилась в семьдесят третьем, и лишь немногие в Техасе стали использовать ее. Большинство с недоверием относились ко всему, что приходило с Севера. Люди думали, что янки внедрили это новшество специально для того, чтобы наживаться за счет Юга. – Кейл отвел взгляд и снова дотронулся до шрамов. – И, как обычно случается, по этому поводу разгорелись жаркие споры. Сейчас кое-кто использует проволоку. Те, кто разводит скот, не любят ее: она царапает шкуры животных, а потом раны гноятся, заводятся черви. Скот дохнет. Бывает, что и люди гибнут.

Хлоя широко открыла глаза. Кейл, покачав головой, поспешил опровергнуть ее догадки.

– Нет, я получил их при других обстоятельствах, но лучше бы по неосторожности. По глупости, можно сказать, приобрел.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты уже видела Тайлера и Эйприл? Познакомилась с ними? – Хлоя кивнула, а Кейл продолжил: – Однажды, проезжая через их земли, я уловил запах дыма. Подъехав к их ранчо, я услышал выстрелы, увидел лежащего на земле Тайлера. Он был ранен. Его дом был объят пламенем, а те, что его подожгли, наблюдали за происходящим. Эйприл спасала детей и пыталась защитить мужа.

Перед мысленным взором Кейла вновь встала кошмарная картина. Глумленье людей в масках, детский плач, яркое зарево пожара. Он увидел все то же, что тринадцать лет назад. Тогда его объял дикий, первобытный страх. А тут, инстинктивно, плохо осознавая, что делает, он пустил лошадь в галоп и открыл на скаку огонь. Он застал бандитов врасплох. Троих из них он сумел уложить сразу, прежде чем те сообразили, что происходит, четвертого удалось пристрелить, когда тот поднял винтовку.

Бандитам стало не до смеха. Зато бандитские пули сразили его лошадь, и на полном скаку он грохнулся на землю. Правда, его противникам пришлось выжидать, пока у него не кончатся патроны. Исчерпав запас пуль, он встал, встретив их в полный рост.

– Ты спас Тайлеров? – прошептала Хлоя. – Нет, я лишь на время отвлек от них внимание бандитов. Переломав мне ребра, они решили, прицепив меня к лошади, пустить ее вскачь. – Хлоя в испуге закрыла рот руками.

Кейл же продолжил ровным голосом:

– Но привязали они меня к ней не веревками. Нет, то была колючая проволока. Меня опутали ею, как рождественский подарок лентами, а конец закрепили на седле. Я помню только, как лошадь, словно ужаленная, понесла. Меня будто огнем опалило, и я лишился сознания. Очнулся в пещере, вон там, на западном склоне, Быть может, лошадь меня туда дотащила. На мне оставалось еще столько проволоки, что хватило бы огородить загон. Обнаружил меня Шорти, он же и выходил. Аккуратно размотав проволоку, занялся моими ранами. Вообще-то мне повезло – я отделался только шрамами. Думаю, Бог оставил меня в живых, даже уберег – я не стал калекой. Господь призвал меня положить конец безобразиям, что творятся в нашей округе.