человек мучается и сам желает этого. С другой стороны, есть родственники, которым я сделаю больно своим поступком. Или, наоборот, облегчу жизнь? Черт…

— Как долго ты находишься в коме? — я решил чуть поближе узнать своего нового знакомого.

— Одиннадцать лет.

— Одиннадцать? — я помотал головой. — Ты же совсем ребенок. Что с тобой произошло?

— Сбила машина.

Н-да. Не очень многословно. Ну да ладно. Отключить от системы жизнеобеспечения… Черт. Что-то мне подсказывает, что стоит изучить историю этих Яблоньских, прежде чем сделать это.

— Ну хорошо, — выдохнул я. — Посмотрим, что я могу сделать…

* * *

Директор школы для одаренных Глеб Ростиславович возвращался домой с дачи.

Загородная трасса освещалась только фарами дальнего света. Он сильно припозднился и теперь гнал, чтобы успеть к детям, пока они не легли спать.

Приглушенно работающее радио перебивало стук дождя по лобовому стеклу:

— …девушка нарушила комендантский час и открыла дверь на балкон, сообщают следственные органы. О том, выбросилась ли она или это была попытка матери оправдаться за то, что недоглядела за своим собственным ребенком — выясняется. А теперь новости погоды…

Директор школы помотал головой и сочувствующе выдохнул.

— В таком возрасте за ними нужен глаз да глаз, — пробурчал он себе под нос.

Прозвучал короткий сигнал. Глеб Ростиславович бросил взгляд на свой пейджер.

«Дети уже заснули. Закрылась на нижний».

— Черт… — произнес он себе под нос. — А это еще кто?

Он смотрел в боковое зеркало и наблюдал за фарами, едущей следом машины. Они интенсивно мигали, переключаясь с ближнего света на дальний.

Какое-то время директор продолжал ехать, но позже к миганию присоединились еще и короткие звуковые сигналы.

— Да что тебе нужно, будь ты не ладен? — выругался себе под нос водитель.

Он включил правый поворотник и притормозил на обочине. Поставил машину на аварийку и разорвал завесу. Впитал Силу. На всякий случай открыл бардачок и взял ли револьвер. Спрятал в кармане джинсовки.

Машина, следующая позади, останавливается. Дверь хлопает, но в темноте не видно кто вышел из автомобиля.

Глеб Ростиславович ждет, что кто-то постучит в окошко с водительской стороны. На всякий случай накладывает на себя щит. Слегка заметное светло-желтое свечение пробегает по его коже, вызывая легкие мурашки и исчезает.

В этот момент открывается дверь с пассажирской стороны. Человек в коричневом плаще и шляпе садится рядом с директором школы для одаренных и выкидывает выкуренный Мальборо. Закрывает дверь.

— Доброй ночи, Глеб Ростиславович, — здоровается незнакомец, но смотрит строго перед собой.

— У вас ко мне какое-то дело? — спрашивает директор, опуская манеры приличия.

— Совершенно небольшое.

— Я слушаю.

Незнакомец поднимает палец и вся электроника в машине начинает сходить с ума. Радио постоянно переключается, свистит. Свет в салоне мигает, ровно как и пейджер, лежащий на передней панели. И в один момент все потухает. Директор остается с человеком в полной тишине. Слышно только как машина проехала мимо и запустила в разные стороны сильные брызги.

— В вашей школе учится некто Ракицкий Константин, — сказал, наконец, незнакомец. — Завтра его последний день. Уже на днях ему придет повестка на службу на Казачьей Заставе. Пусть мальчик отдохнёт, прежде чем уедет туда. Ах, да. Совсем забыл передать вам привет от Александра Николаевича Парфенова.

— Я состою в другом клане. И Александр Николаевич мне не указ.

Глеб Ростиславович показательно положил пистолет перед собой, на переднюю панель.

Дождь сильнее заколотил по стеклу.

— Не вмешивайте в это дело Аввакума Ионовича, Глеб Ростиславович. Он слишком занятой человек, чтобы принимать участие в таких мелких вопросах, — проговорил незнакомец, все также глядя строго перед собой.

— А я предлагаю вам все-таки сделать это. Попробуйте также остановить его машину среди ночи и повторить это предложение. Я уверен он оценит. А теперь выметайтесь из моей машины.

Человек в плаще достал сигарету, вставил ее в зубы и закурил. Затем он открыл дверь, вышел из автомобиля и прежде, чем хлопнуть ей — произнес:

— Я слышал, что в феврале пройдут очередные выборы на пост директора школы. Что-то мне подсказывает, что в этот раз конкуренция будет серьезнее, чем обычно.

Глава 17

Закусочная «Союз»

Утро понедельника встретило меня ранним будильником, прозвеневшим в семь часов утра. До школы мне нужно было переделать кучу дел. Без учета домашнего задания, за которое я не брался еще ни разу.

С помощью очередного прохожего, я подал объявление в газету «Из рук в руки» и договорился о том, чтобы оно появилось на первой полосе уже в ближайшую среду. Пришлось заплатить больше, но время поджимает. Если я не займу Клавдию Петровну, вместе с парнями в ближайшие выходные, можно бросать это дело и искать другое. Но что-то мне подсказывает, что услуга клининга, по крайней мере, среди аристократов, будет востребована.

Дальше по расписанию у меня была шестая городская клиническая больница. Но я решил повременить с визитом к Всеволоду. Сперва нужно бы узнать кто такой Яблоньский и что с ним случилось. Верить духам на слово — во всех ужастиках, которые я смотрел в истинном мире, это боком выходило доверчивым особям. Ведь душа в моем тамагочи может только представляться Всеволодом, а не быть им на самом деле. Как проверить? Остается только изучить историю и докопаться до правды.

— Здравствуйте! Как я могу получить читательский билет? — я стоял у стойки в библиотеке Ленина в своем городе.

— Тише! — шепнула на меня худощавая женщина в возрасте где-то между зрелым и пенсионным. На носу у нее были большие круглые очки с толстыми линзами, а от ее рук сильно пахло «Звездочкой». — Получить билет не сложно. Свидетельство о рождении у вас с собой, молодой человек? Мне оно понадобиться, чтобы верно заполнить данные.

— Свидетельство о рождении? — невольно раскрыл рот я.

— Совершенно, верно.

Черт… Я вообще забыл, когда в последний раз держал в руках свое свидетельство о рождении. С тех пор, как в четырнадцать лет самостоятельно подал документы на паспорт и обзавелся им, я больше не открывал документ, который моим родителям выдали при рождении.

— У меня, к сожалению, никаких документов с собой нет, — посетовал я. — Но вы же не откажете ребенку в его стремлении к знаниям? А свидетельство я могу принести вам в следующий раз.

Одну фишку быть десятилетним парнем я уже просек. Ребенком ты часто стесняешься разговаривать со взрослыми так, чтобы они считали, что должны тебе. Иногда просто не умеешь. Но побывав там, теперь я прекрасно знаю, что редкий человек откажет ребенку в том, чтобы купить тому шоколадку в