египетского хлопка в гостевой спальне дома Келли. С опытной жрицей любви. Я ночевала в той спальне пару раз, когда сильно напивалась к концу балов. Секс с первой встречной. Я ненавидела вовсе не Келли и не его шлюху, а Грэйвза!

Зоуи оценивающе зыркнула на меня. Глаза черные, колючие. Затем она вопросительно посмотрела на Келли. Мол, это недоразумение и есть «любовь всей жизни?». Келли хлопнул ее по заднице.

— Моя девочка лучше тебя в миллион раз. Просто сегодня она в образе.

— Ну и гад ты! — игриво, с кокетством протянула эскортница и легко стукнула его по плечу.

Роб пялился на Зоуи. Взгляд похотливого взрослого самца. Он не мальчик, не простак — сразу поняла. Чистые чувства к нему испарились окончательно. Наверное, он спал с подобными ей. Как и дьявол Мартин, и Келли. Невыносимая досада от собственной недалёкости! Три братца — все одинаковые. Боги, затаскивающие на Олимп девок для увеселений. Для борьбы со скукой и праздностью. Пресыщенные от пиров и вечной жизни.

Келли что-то шепнул этой Зоуи в ее дурацкое ухо. Она широко улыбнулась и кивнула.

— Мэйси, с Днем рождения!

Никакой моей реакции.

— Не упусти Дэна, Мэйси. Он очень горячий! — добавила она уже явно от себя и погладила его по икре.

— Зоуи, детка, зашить бы тебе рот, — довольно холодно произнес Келли и убрал ее руку. — Пообщайся лучше с Робертом. В отличие от тебя, он умен. И станет богатым человеком. Не упусти свой шанс.

«Умен». Паук, как и я, знал способы умаслить жертву. Он пользовался теми же инструментами для манипуляций. Келли встал, обошел диван и подсел ко мне.

— Мэй, — шепнул он. — Все они тебе не чета, слышишь?

— Можно я пойду домой? — устало попросила. — Сам ведь теперь справишься здесь? Мне правда хреново физически.

— А как же я?

Келли провел пальцами по лопаткам.

— Я да я. Можешь ты хоть раз проявить сочувствие, «Дэн»? — передразнила Зоуи.

— Знать бы еще, что это такое, но попробую. Окей, не стану давить. Сегодня твой день. Провожу тебя. — Он поднялся.

— Не утруждайся, спасибо.

— Подожди, любимая, подарок.

Келли сходил наверх.

Кассета! Он протянул пластиковую коробку. Мои глаза округлились!

— Держи, любимая. С Днем рождения! — шепнул он и поцеловал в мочку уха.

Он вернул мне свободу. Действительно, день перерождения! Келли сделал это прямо под носом у дурака-Грэйвза, который трепался с эскортницей. Она — в синем платье, он — в той же цветовой гамме. Оба — красивые брюнеты. Хорошее сочетание.

Я приняла подарок. И почувствовала сильнейшее изнеможение. На ватных ногах поковыляла к выходу. Обернулась. Зоуи вовсю обхаживала Грэйвза. Келли смотрел на них с довольным видом. Может, ночью братцы возьмут её поочерёдно или вместе — тяжелые мысли.

«Дэн» с его этим утонченным вкусом, магическим чутьем. Он выбирал для меня красивые вещи. Для Грэйвза — подобрал экзотическую брюнетку с прямыми черными волосами до поясницы. Значит, такие нравятся Грэйвзу? Так я еще и не в его вкусе. Ну и супер! Курносая, светлоглазая, со светло-русым снопом на голове. Ниже ростом Зоуи дюймов на десять.

Мама отпустила меня на всю ночь. Келли — парень, жених — так она считала. Домой не хотелось. Отправилась к Эндрю Вульфу, которого не видела весь учебный год. Двадцатитрехлетний разгильдяй. Барыга. Добряк. Единственный, к кому можно было завалиться в любое время. Его дом — проходной двор.

Эндрю мне обрадовался. Оценил прикид. На нем была похожая футболка, только с Def Leppard[56]. Рваные джинсы, черные заношенные кроссовки. Мы сочетались с Вульфом. Он накурил меня, напоил вусмерть. Накидался сам.

Неистовство в его беседке. Орала музыка. Мы скакали, слэмились под песни группы Scream[57]. Панк-рок. Я целовала Эндрю взасос под: «Что нужно делать сегодня?». Отрывалась от его распухших губ, чтобы прокричать:

«…Сотри это хмурое выражение на лице!

Избавься от пригородной хандры…

Вульф горланил с чудным уморительным английским акцентом.

…Я смотрю в зеркало

Но не могу себя увидеть.

Нужно разобраться,

Кем я должен быть…»

Вдруг вспомнила про чертову кассету — источник бед. Дар бога. Там, на Олимпе, они, эти братья, развлекались в тот же момент. Но иначе. Сияние, кокс, продажная любовь.

Пританцовывая, разломила кассету надвое. Черная блестящая лента легко поднималась вверх, а затем падала на плечи и голову. Я кружилась, вся обмотанная этой паутиной. Бросала ее в Вульфа. Он дул и подкидывал. Мы с Эндрю не подражали развлечениям богов. Протестная вечеринка. Бунт никому не нужных, отверженных.

«…Может, я поздороваюсь,

Когда пройду мимо.

Постарайся успеть попрощаться со мной,

До того, как придет время умирать…»

Смертные. Мы отрывались как в последний раз. Я и такой же заблудший, неприкаянный Эндрю. Черная лента парила в темноте ночи. Двое одетых во всё темное.

«…Время пересчитать сдачу?

Да какая разница?

Сейчас здесь не нужно болтаться без дела.

Должен быть смысл…»

Бессмысленное прожигание жизни. Очнулась утром в «мире людей» — в старой беседке на участке Вульфа. Под толстым пледом. В одежде. Эндрю, как мог, позаботился. Даже калитку запер, чтобы какой-нибудь нарик не изнасиловал. В дом он пригласить не мог. Грязь. Вечно пьяный, опасный папаша.

Разорванный контракт. Я не знала, чем закончилась ночь у Келли. Вязкое чувство. Омерзение. «Оба пути ложные». Дилемма персонально для Грэйвза. Первый путь — два вдоха кокаина. Чистейшее зло, неминуемый крах надежд и планов. Второй — отказ от наркоты. Но Келли не остановится. Его паутина липкая, сладкая. Он прикинется другом, притащит столько баб, сколько потребуется. Устроит оргии. Келли испортит кого угодно.

Я — лишний элемент в чудовищном маховике, который не сломать. Одна в скучном, пресном мире. Сбивая ноги, пошатываясь от опьянения, спустилась ночью в город плебеев и мелкой знати. У меня забрали умение колдовать.

Глава 32

Картер рукастый. Он и мастер, и медик. Дикарь и коллекционер. Запах бензина и алкоголя. Тяжеленный сюрприз из ангара на полу в доме. Старик пыхтит над «Серебряной стрелой». Очищает какие-то детали от старой смазки. Если привести мотоцикл в порядок, он будет выглядеть отлично. Мне хорошо с Картером. Он другой. Отличается от всех возрастных людей, которых знаю. Свободный. Что хочет, то делает. Может, задержаться у него чуть дольше? Или вообще перезимовать?

— Сынок, ты не против, если