– Добрый день, полиция, – показав удостоверение, поздоровался Жека. – Вы Карасева знали?

Данила не дошел до угла дома, сбавил шаг, а потом совсем остановился, обернувшись на Жеку, который уже начал опрашивать жильцов дома. Зло сплюнув, Данила осмотрелся и направился к одинокому мужику на лавке среди кустов. Типичный алкаш, но работать надо со всеми.

– Полиция, – мрачно известил Королев.

– Я не виноват, – тут же заверил его алкаш и прижал руку к груди.

– В чем? – не понял Данила.

– Во всем. Оболгали завистники.

– Карасева знал? Вон из того подъезда.

– Поверхностно, – поглядев в сторону подъезда, сообщил алкаш. – Он же непьющий. В моих количествах.

– Вчера вены себе вскрыл, – добавил Данила.

– Надо помянуть, – сразу поник мужичок.

– Не знаешь почему? – хмуро спросил Данила.

– Утомился, видать, от всего. Непьющему тяжко жить.

– Подозрительного ничего не видел? Или никого?

– Как же, видел, – важно заявил мужик.

– Кого? – сразу насторожился и сменил тон Королев.

– Вот на этом месте, где я сижу, один ошивался. Я ему говорю – я тут десять лет каждый день сижу, а ты и вечер не сидишь. А он на меня посмотрел, погрозил, я и отошел сразу. Суровый он.

– Как выглядел?

– Худой. Лысый, – задумчиво стал перечислять алкаш. – Старый. Плохо выглядел, но не пьет, нет. Я своих узнаю.

– И при чем тут Карасев?

– А он потом в тот подъезд пошел. Вечером. Я все ждал, пока он отсюда уйдет. Не пьется мне в другом месте. Биополе тут хорошее.

Вика с Соколовским вернулись в квартиру убитого. Смоленцев с лупой и кисточкой обходит квартиру, пылит черным порошком на поверхности, ищет отпечатки пальцев.

– Что у вас, Иван Петрович? – спросила Родионова.

– Неутешительно, Виктория Сергеевна. Или наоборот, утешительно. Пока все выглядит как обычное самоубийство. Конечно, еще результаты вскрытия, но…

Дверь распахнулась, и в квартиру вошли Аверьянов и Королев. Оба демонстративно осмотрели Соколовского с ног до головы.

– Вы закончили? – спросила их Родионова.

– Да. Глухо. Ни с кем покойный не общался. Никто ничего не видел, – ответил Жека.

– Даня!

– Что? – поднял глаза Королев.

– У тебя что?

– Ничего, – отрицательно покачал головой Данила.

– Тогда ждем результаты вскрытия, а пока занимаемся текучкой.

Уже совсем стемнело. Вика шла по улице привычной дорогой, думая о Соколовском, о странной смерти бывшего следователя. Она машинально открыла дверь подъезда, поднялась на свой этаж, вставила ключ в замок двери своей квартиры. Услышав шаги за своей спиной, она резко обернулась.

– Я вас ждал… не хотел напугать, – сказал молодой парень, спускавшийся сверху от окна между этажами с картонной коробкой в руках.

– Ты кто? – недоверчиво спросила Вика.

– Я курьер, – с улыбкой ответил парень.

– Какой еще курьер?

– Это подарок, – парень протянул ей коробку и достал из кармана квитанцию: – Вы распишетесь?

Продолжая недоумевать, Вика вошла в квартиру, бросила в прихожей сумочку и прошла в комнату со странной коробкой. Не без волнения она стала открывать коробку, отвернула в сторону матовый мягкий упаковочный пластик и… замерла. То самое летнее платье, которое она смотрела в бутике, пока Соколовский переодевался. Она его хорошо запомнила. И летний костюм из тонкой шерсти… белая стильная блузка. О белой блузке она мечтала почти год… с прошлого лета, когда…

В дверь позвонили. Вика аккуратно положила блузку на коробку и пошла в прихожую. Посмотрев в глазок, она торопливо открыла дверь. На пороге стоял Королев с букетом цветов.

– Просто прости, – Данила сделал шаг и протянул цветы. – За все. За мою ревность. Глупость. За все.

– Данька… глупый ты… – прошептала Вика, принимая цветы и прижимаясь к Королеву.

Данила вошел следом за Викой в комнату и с улыбкой стал смотреть, как Вика достает вазу, наливает воду, ставит в вазу розы. Он с готовностью бросается к столу, чтобы убрать коробку и освободить место цветам.

– Я виноват, Вика, – признался он.

– Я простила. Давай не будем, – мягко улыбнулась Родионова.

– С этой ревностью я совсем с ума сошел. Я этого мажорчика так ненавижу… что… свидетеля скрыл.

– Какого свидетеля? Я не пойму… – остановилась с вазой в руках Вика.

– Во время обхода сегодня… Был у меня свидетель. Видел, как терся кто-то у дома вечером. Потом в подъезд Карасева пошел. Я не сказал. Мало ли что, может, связан. Хотел, чтобы у мажорчика проблем больше было. Теперь стыдно.

– Даня, это уже за гранью… Ты меня удивляешь.

– Чем?! Что люблю тебя?! Что с ума схожу?! – от возбуждения Данила не заметил, как смахнул на пол со стола коробку, из которой по полу разлетелись женские вещи. – Извини! Вика, извини!

Данила бросился собирать с пола одежду, и тут ему на глаза попалась этикетка костюма, потом он посмотрел на этикетку платья, блузки.

– Дорогой у тебя шопинг… – поднял он взгляд на Вику.

– Это подарок, – машинально призналась Вика.

– Подарок? От кого?

– Не знаю. Принесли только что. Точнее, знаю. Догадываюсь.

– И я догадываюсь, – холодно сказал Данила, аккуратно кладя вещи на стол и поворачиваясь к двери.

– Даня, подожди! Да я не знала ничего! Что в коробке и от кого! Потом поняла!

– Не выбросила же.

– Ты пришел! Не успела! – попыталась схватить Данилу за руку Вика. Королев грубо оттолкнул ее и вышел, хлопнув дверью.

Игорь лежал на кровати в темноте не раздеваясь, с открытыми глазами. Телевизор его не увлек, музыку слушать не хотелось. Рука сама машинально протянулась к тумбочке и нащупала горлышко бутылки. Но поднести ее к губам он не успел. Резко и тревожно прозвенел в ночи дверной звонок.

Удивленный Соколовский вскочил с кровати, прислушался. Потом торопливо пошел к двери, открыл ее и… никого не увидел. Выйдя на площадку, Игорь услышал внизу торопливые шаги и тут же споткнулся о какую-то коробку на полу. Коробка открылась, и он увидел женские вещи… его подарки.

– Подожди! – Игорь догнал на улице торопливо уходящую от него Вику. – Подожди… Я же как лучше хотел. Благодарность…

– Взятка? – вспыхнула Вика, обернувшись к нему.

– Просто благодарность. За все хорошее.

– А ты умеешь только материальным благодарить? – возмущенно выпалила Вика.