– И завалил Карасева за это? – спросил Данила.

– Кто сказал? Свидетель? Дома его не было. Или не открыл.

– Врешь! – не сдержался Игорь, понимая, что если Орлик не сознается, то версия его вины снова выйдет на первое место.

Орлик посмотрел на него и засмеялся тяжело, хрипло.

– Зеленый совсем, – сказал он, глядя на Соколовского. – Ты докажи, а потом шей. А то как Карасев станешь.

– Докажем, – пообещала Вика.

– Не успеете. Два дня я еще ходил, а теперь под себя хожу. У живодеров спроси, начальница.

Вика сидела в кабинете Пряникова и еле сдерживалась, чтобы не показать, как она нервничает.

– Доказательств против Орловского никаких, Андрей Васильевич. Только свидетель, который видел его у подъезда.

– Но мотив у него есть, – напомнил Пряников.

– Мотив есть, но мы Орловского даже допросить не можем. Рак легких, метастазы. Вопрос нескольких дней. Постоянные потери сознания.

– И он убил Карасева? Крепкий мужик был.

– Несколько дней назад Орловский еще вставал с койки. Кроме того, возможно, он сделал Карасеву инъекцию спецсредства. Это вызвало остановку сердца.

– Какого еще спецсредства? – удивился подполковник.

– Знакомые Соколовского из ФСБ неофициально говорили о наличии такого средства в крови Карасева.

– Подожди, Орловский что, шпион какой? – изумился Пряников тому, что к делу подключилась еще и ФСБ.

– Я ничего не могу сказать.

– А-а, мажорчик сюда уже людей из конторы таскает?

– Смоленцев ничего в крови найти не смог.

– А контора нашла?

– Неофициально. Без бумаги.

– То есть после смерти Орловского мы признаем это самоубийством и закроем дело?

– Боюсь, что так, – согласилась Вика.

– Плохо, что так, – заявил Пряников и откинулся в кресле. – Значит, мажорчик тут ни при чем?

– Думаю, что нет. Скорее всего совпадение.

– Не верю я в совпадения, – строго сказал Пряников. – Ты знаешь. А где Соколовский?

– Конец рабочего дня. Он отпросился. Я его отпустила.

– Зря, Вика. Ты знаешь, мне иногда кажется, что из него толк может быть. Только он работать должен как проклятый. А ты его гулять отпускаешь.

А Соколовский уже снова шел по больничному коридору, откуда они всем отделом недавно уехали. Он свернул к палате, в которой лежит Орлик. Тот выглядел плохо. Кажется даже, что хуже, чем два часа назад. То ли без сознания, то ли уснул, окончательно измученный разговорами со следователем. Лоб в испарине, в палате стоит удушливый запах разлагающейся плоти. Игорь подошел к кровати:

– Вы слышите меня?

Орлик не ответил. Игорь подошел еще ближе и собрался протянуть руку и дотронуться до больного. Но тут уголовник открыл глаза:

– Что тебе… зеленый? Звездочку пытаешься заработать? Не успеешь.

– Знакомая вещь? – Игорь показал детскую электронную игрушку.

– Когда я садился, таких не было.

– А теперь есть. И у твоего сына есть. Дорого стоит. У него новая.

– Шел бы ты…. – беззлобно сказал Орлик. – Плохо мне.

– Живут они бедно, – продолжал Игорь. – Жили. Может, деньги у них появились, недавно?

– Рад за них…

– А может, попросил тебя кто Карасева убить? Откуда у тебя спецсредство? Которое в шприце было?

– Странный ты… – уже с интересом посмотрел на визитера Орлик. – Вроде на мента не схож… А с другой стороны – схож.

– Ответь…

– На том свете все ответы узнаешь. Шел бы ты. Тяжко.

Игорь встал, направился к дверям, потом остановился и снова вернулся к кровати. Орлик отвернулся. Игорь помолчал некоторое время, потом снова заговорил:

– Мне как твоему сыну было. Когда мама умерла. Автокатастрофа. Отец работал, любовницы. Я с няней вырос. У твоего сына хоть мама была. У меня – никого.

– На жалость давишь? Только не пойму расклада…

– Недавно я узнал, что это не было автокатастрофой. Она вскрыла себе вены. В ванне. Как Карасев. Карасев ее дело вел. Я хотел у него правду узнать. Пришел, а он мертв.

– Судьба – злодейка, – глубокомысленно заметил Орлик.

– Просто скажи, – наклонился к больному Соколовский, – тебя попросили его убить? Или нет? Как человека… перед смертью, помоги.

– Умираю я… а бредишь ты.

Игорь встал, достал из кармана телефон и показал Орлику:

– Знаешь, что это?

– На зоне и не такие есть.

– Там один номер… вдруг что… позвони. А я сыну твоему помогу. Деньги у меня есть.

Игорь смотрел на Орлика, но тот молчал, отвернувшись к стене. Игорь положил на одеяло возле его руки телефон и вышел из палаты.

Подполковник Пряников собирал документы, складывал папки, убирая что-то в сейф. В дверь постучали. Подполковник привычно гаркнул:

– Да!

– Разрешите? – на пороге кабинета появился Соколовский-младший.

– Ты же вроде бы отпросился? – удивился начальник РОВД.

– У меня вопрос к вам.

– Насчет самоубийства Карасева? Ты пока вне подозрений.

– Насчет Карасева, – доставая фотографию и кладя ее на стол перед Пряниковым, подтвердил Соколовский. – Это же вы?

– Я… и что?

– Вы говорили, что плохо знакомы с ним были. А получается, работали в одном отделе.

– Ты мне допрос решил устроить? – начал раздражаться подполковник.

– Я просто спросил.

– А я тебе уже ответил – мало я был знаком. На службу пришел, он увольнялся. Еще вопросы есть?

– Нет.

– Свободен.

Соколовский протянул руку, чтобы забрать фотографию, но Пряников взял ее и бросил в стол. Игорь повернулся и пошел к двери, услышав, как Пряников крикнул ему вслед:

– И запомни – к начальству только по служебным делам ходят!

Когда дверь за Соколовским закрылась, Пряников достал телефон и набрал номер:

– Да… я. Ко мне только что Игорь заходил… – начал говорить подполковник, медленно на мелкие куски разрывая фотографию, которую принес Игорь.

Когда Игорь вошел в палату к Орлику, медсестра делала ему укол. Увидев входящего молодого человека, она шумно запротестовала:

– Сюда нельзя!

– Я его звал… выйди, – властным тоном сказал больной.

Сестра хотела что-то возразить, но потом посмотрела на Орлика, на гостя и молча вышла. Игорь подошел и сел.