не принимают твои решения. Я даже представить себе не могу, что Азим чувствует, как пережил всё то, что выпало на его долю. И потом... Он же всегда один… всегда сам по себе. Я не замечала этого раньше, не хотела замечать. Списывала на то, что характер у него такой, нелюдимый. Софи так часто говорила об Азиме, что он очень несчастен и одинок. Но я не хотела слушать, не хотела видеть в нём того, кому хочется сострадать, кто может вызывать в душе тёплые чувства. И сейчас… осознавая, насколько чёрствой и слепой была… мне стыдно. И больно за него.

− Тебе не стоит переживать об этом, маленькая. Я четко дал отцу понять, что он никогда не увидит ни тебя, ни наших с тобой детей, если будет и дальше выступать против нашего брака, − остановившись, принц за руку поворачивает меня к себе. Смотрит настойчиво в глаза: − Я хочу, чтобы ты поняла, Ники. Став твоим супругом, я всегда выберу тебя и нашу с тобой семью. Ты мне веришь? – касается он кончиками пальцев моей щеки.

− Я очень хочу верить, − шепчу, ловя себя на том, что тянусь за этой лаской. – И я верю, правда. Чувствую, что ты говоришь искренне, но…

− Но? – дёргается уголок его губ. – Что тебя беспокоит?

− Не знаю… наверное, то, что между нами всё слишком резко изменилось. Я… всё ещё немного сбита с толку и пытаюсь привыкнуть ко всему этому, к тебе новому… к тому, что мы больше не враги.

− Я никогда не был твоим врагом, малышка. Ты сама это придумала.

− Ну-у-у, ты тоже этому способствовал, − неловко пожимаю плечами.

− Это было моей ошибкой. Мне никогда раньше не доводилось общаться с такими колючими крошками, − усмехаясь, Азим обнимает меня за талию и притягивает к себе. Ласкает взглядом моё лицо. – Знаешь, сколько раз я хотел поцеловать эти губы, когда с них срывалась какая-то очередная колкость?

− Нет, не знаю. Вместо этого ты язвил в ответ.

− Верно. Каждый раз, когда я язвил, на самом деле мне хотелось совсем другого, − склоняется он ко мне. Пальцем под подбородок заставляет поднять голову выше. – Я знаю, что тебе мой характер кажется сложным и тяжёлым, но думаю, что мы друг друга стоим.

− Это ты так намекаешь, что у меня характер тяжёлый? – прищуриваюсь подозрительно.

− Ну-у-у, − передразнивает меня его высочество. – Ты сильно отличаешься от тех женщин, к которым я привык. Но этим ты меня и цепляешь.

− Конечно, я отличаюсь, − фыркаю. – Но мне всегда казалось…

Договорить мне просто не дают возможности. Мужские губы прижимаются к моим, комкая последние слова, стирая их даже с моей памяти. Заставляют открыться, подчиниться, отдаться... и всё чувственное напряжение, копившееся во мне с момента его возвращения сегодня, буквально взрывается во мне, переплавляясь в безудержное желание. И я уже сама подаюсь ему навстречу, обнимаю за шею, целуя в ответ. Впускаю в рот его язык, с упоением ощущая это изучающее, дразнящее скольжение. То атакующее, то отступающее, заманивающее меня в ловушку.

Азим подхватывает меня под ягодицы, несёт куда-то. А потом вдруг опускает на мягкий песок, не прекращая целовать. Теперь его руки скользят по моему телу. Гладят плечи, спуская с них платье, обнажая. Выпустив из плена мои губы, он припадает ртом к шее, сразу вышибая воздух из моей груди влажным касанием языка.

Воздух в лёгких сгорает от этой ласки. Между ног, словно огненный цветок распускается. Мне жарко и хорошо, мне пусто до безумия. И так хочется, чтобы Азим утолил эту жажду. Чтобы наполнил…

Я сама не замечаю, как он распускает шнуровку спереди и обнажает мою грудь. Ощущаю лишь в тот момент, когда горячие губы касаются нежной вершинки. Сжимают, втягивают, обхватывают глубже. Играют.

О боги!

− М-м-м, вкусная моя девочка, − урчит Азим, перемещаясь ко второй груди. Тогда как его ладони уже задирают мою юбку, оглаживают и сжимают обнажённые бёдра. – Так хочу тебя попробовать.

− Что… а-а-ах, − выгибаюсь я дугой, когда он прикусывает мой сосок. Как может боль быть настолько приятной?

Мужские руки пробираются под тонкий шёлк маленьких панталон. И тянут их вниз.

− Азим, − выдыхаю хрипло.

Не зная, чего больше хочу от него – чтобы остановился, или продолжал. И он принимает решение сам. Такое, которого я точно не ожидала.

Пощекотав языком соски напоследок, мой принц внезапно целует мой подрагивающий живот. А потом внезапно прижимается губами к лобку.

− Что ты делаешь? – широко распахиваю глаза, сжимая ноги. Но это отнюдь не мешает Азиму стащить с меня бельё окончательно.

− Хочу приласкать свою невесту, − многообещающе усмехается он, смотря на меня прямо оттуда. И снова целует мягкий холмик, проникая языком между складочек женской плоти.

О боги! Так разве можно? Это стыдно, порочно, немыслимо, но так... невозможно... приятно...

И уже в следующий миг все связные мысли окончательно вылетают из моей головы, когда Азим заставляет меня развести ноги и прижимается ртом прямо к самому сокровенному месту.

Это… это… я же с ума сойду. Его язык прямо там. Скользящий по вершинке клитора. Исследующий мою плоть. Проникающий даже внутрь.

Я умираю, со стонами метаясь по песку. Дрожа всем телом. Ощущая, как чувственное безумие нарастает в моей крови с каждым его движением.

Когда я ощущаю, как в моё лоно проталкивается что-то более твёрдое, снова палец, и принимается мягко двигаться туда и обратно, меня просто выгибает, пробирая дрожью каждую частичку тела, каждую мышцу. Волны жара затапливают с головой. А сознание взрывается настоящим огненным шквалом.

Но Азиму этого мало. Хищно урча, он снова толкается внутрь уже двумя пальцами. Ещё больше оглушая этой сладкой наполненностью. Всасывает чувствительный бугорок плоти, заставляя меня захныкать от болезненного удовольствия, а потом принимается настойчиво ласкать его языком, по новой нагнетая во мне возбуждение, поднимая новую волну наслаждения, пока та не сметает мой разум напрочь, вынуждая кричать и корчиться в невыносимо сладких муках, невольно уворачиваясь от рук моего мучителя.

Я не выдержу больше. С ума сойду. Мне тогда в саду казалось, что я познала нечто запредельное. Сейчас же… у меня просто нет слов. Не знаю, когда смогу мысли собрать в кучу.

Низко засмеявшись, Азим поднимается надо мной, практически накрывая собой. Заставляя замереть. Смотрит в глаза. Любуется. Сейчас я отчётливо это вижу. И